Оригинал "Центр научной политической мысли и идеологии" – rusrand.ru 01 сентября 2015
Степан Степанович Сулакшин — Генеральный директор Центра научной политической мысли и идеологии, д.полит.н., д.физ.-мат.н., профессор
Этот термин не так широко применяется в обычных жизненных «скобках». Но в научном, прикладном плане, и в плане тех смысловых вызовов, которые обязательно придут и уже приходят в нашу жизнь, в широком смысле — этот термин весьма важен.
Из самой конструкции этого слова (ноо-) вытекает, что это обозначение какой-то локализованной адресации смыслового назначения, связанной с разумом, а значит, с человеком. Адресация может быть локализована либо в смысловом пространстве, либо в физическом пространстве — географическом или мировом (отчасти — сфера). Поэтому, подходя поначалу немного механистически, определение, которое я даю, и которое порождает дальнейшие возможности для интерпретаций и комментариев, следующее: «Ноосфера — это часть окружающего мира, мироздания, связанная с человеком (человечеством) и преобразуемая им».
Итак, что такое «связанная с человеком»? Вообще это с трудом раскрываемое содержание — и именно потому, что ум человеческий давно пытается проникнуть в проблему связанности феномена человека, его разума с окружающим мирозданием, но не очень-то в этом преуспел. Потому что длительное время был установлен достаточно непродуктивный предел, предел догматический, предел, который сталкивал светскую науку с глубинными религиозными представлениями, содержащими знание, а не только догматику. Этот предел был связан с тем, что одно объявлялось материальным, другое — идеальным, одно — якобы существующим, другое — якобы выдуманным нами. Это довольно отчётливый научно-методологический тупик.
Я не буду касаться исторической генезисной части, но обращу внимание на то, что сегодня в понимании смысловой нагрузки этого термина отчётливо сосуществуют два пространства, связанные с фамилиями учёных, которые их продвигали — Вернадского, Пьера де Шардена, Леруа. Подходы Вернадского относятся ко второй части моей дефиниции, в части преобразования человеком мира. Надо вспомнить такие, например, крылатые выражения, как выражение Мичурина: «Не надо ждать милости от природы, наша задача — взять их самим». А потом появилась шутливая вариация: «Нельзя ждать милости от природы после того, что мы с ней сделали…». То есть это проблема соотношения действующей человеческой цивилизации и её встроенности в окружающую среду. Это проблема экологии, проблема исчерпания ресурсов, формирования механизма их воспроизводства, проблема гармонизации постоянно растущих потребностей, объёмов преобразований окружающего мира и сохранности этого мира. В действительности это механистическая, прагматическая, практическая задача и проблема. Вполне понятно, что она разрешима по мере научно-технического прогресса человечества. Здесь отчасти пассивный смысловой момент — мы что-то делаем, что-то преобразуем, поэтому возникает ряд проблем гармонизации с окружающим миром. Это, конечно, важно. Но это — не всё.
Вопрос о втором содержании понятия ноосферы, о тех зацепках мыслителей, и, в том числе, наших задач, которые мы, в силу своих возможностей, пытаемся решать — гораздо более интересен. Провоцируется он в одном слове моего определения — «часть мира, связанная с человеком». Что это такое, в чём состоит связанность? Что такое, по сути, человек? Человек, который связан с частью мироздания — с землёй, окружающим пространством, какими-то зримыми пределами, т. е. мерными пространственными масштабами — на сегодня от суб-ангстремных масштабов до астрофизических масштабов (1064 километров). Вот хотя бы в этих пределах, которые человек хоть как-то физически фиксирует, — что такое «связанность человека» с окружающей частью мира? И что такое человек?
На сегодня мы уже можем представлять, что наша бренная оболочка, вполне физичная, состоящая из молекул, атомов, химических элементов, нейронов, клеток — на сегодня уже протезируется. Уже самовоспроизводится, а через миллион, миллиард лет — таков мысленный эксперимент — наука и техника позволят эти абсолютно материальные, физические компоненты нашего тела воспроизвести искусственно. А поэтому тело не нужно! От него можно избавиться и сделать его бессмертным, воспроизводя искусственно.
Но тогда возникает вопрос — а не исчезнет ли при этом человек? И ещё вопрос — а что такое тогда человек, если тело — вещь совершенно для него необязательная? Ведь он его может сам построить, выкинуть, заменить, состряпать к понедельнику тело другого цвета и так далее. В чём тогда сущность — ядерная, незаменимая и абсолютно необходимая для того, чтобы сама категория человека имела место? Тут современная наука не очень-то преуспела. Скорее, преуспели древние знания, которые заложены в религиозных доктринах. Актуализируется задача некой синергии (сосуществования, взаимообогащения, взаимодействия) светских научных концептов и глубинного, древнего знания о природе мироздания. Так вот что это такое — человек?
Только-только наука начинает зацепляться за саму постановку вопроса. Каковы первые облики ответов? Это что-то совсем не столь примитивно-материальное, что можно пощупать. Это что-то сродни полевым явлениям мироздания, что-то, что имеет другую природу материи, пока ещё наукой не очень улавливаемую. Примерно как в XIX веке учёные, философы вдруг стали убеждаться, что реальны не только осязаемые предметы, но и электрическое поле, магнитное поле, электромагнитное поле, гравитационное поле, поле близкого взаимодействия в ядре и т. д. Так кто ограничил поиск и мысль в том плане, что сущность человека, сущность его сознания, разума, души — тут не в словах дело — это сущность, которую ещё предстоит познать? И нет запрета на предположение, что эта сущность некоего квазиполевого характера лежит в основании и всего осязаемого мира. И когда религиозный концепт говорит, что Создатель, везде и всегда присутствующий и т. д. — это вещь, не подвергаемая сомнению, то и с точки зрения логико-философской модели, уже в рамках светской науки на сегодня мы имеем право и обязаны сказать: а почему бы и нет?
Появляется бесконечно интересный вызов: если сущность человека, пусть она пока и не совсем улавливается, полевого характера — то она действительно связана с окружающим миром абсолютно фундаментально. И гениальность Вернадского, его последователей в том, что они «поймали» эту мысль. Человек и природа представляют тогда собой не просто единый комплекс хозяйственной деятельности с экологическими вызовами, но гораздо более глубинный, очень слабо пока исследованный, или даже совсем не исследованный, физически соединённый комплекс. Суть человека — разум, сознание, душа — как физическое явление, как тип материи, пока не очень улавливаемой, и её соединённость с окружающим мирозданием.
Поэтому термин «ноосфера» для современной фронтирной научной повестки, постановки задач — абсолютно актуален, очень важен и очень интересен. Надо, правда, признавать, что это только-только открывающийся фронт. Но это означает, что впереди невероятно интересное поле для проникновения в природу мироздания, поле науки. И призыв в этом контексте существенен: не надо забивать себе ход мысли догматическими пределами. «Вот это — материально, это — идеально», «религия — это опиум для народа», «всё, что содержится в религии даже с точки зрения концептуальных гипотез — всё это ерунда и это нужно выкинуть, забыть» — вот это всё в сторону. И тогда «ноосфера» — это термин, который в повестку современной, светской, обычной, настоящей науки, входит совершенно по праву. Я-то убеждён и, мне кажется, мы совместно убеждены в том, что в ближайшем будущем человек сделает для себя немало открытий в этой области.
Итак, ноосфера — это часть окружающего мира, связанная с человеком (человечеством) и преобразуемая им. Но с человеком не просто как с бренным телом, которое родилось, развилось в сфере органики, химических и физических процессов, а потом ушло в землю, сгнило и растворилось. Нет, человек — это гораздо более сложная вещь, что человечество ещё только будет познавать.
|