|
Александр Репников , Газета "Завтра" – zavtra.ru 12.07.2025, 00:15
2001–2011
14 апреля 2023 г. исполнилось бы 85 лет писателю, публицисту, главному редактору журнала «Москва»[1] Леониду Ивановичу Бородину (1938–2011). В марте 2002 г. в журнале, которым он руководил, появилась моя первая публикация, а в январе 2011 г. — последняя. 10 лет мне довелось соприкасаться с жизнью людей, связанных с этим изданием. Они работали и/или печатались в нем, приходили на мероприятия и дружеские посиделки с чаем и вином, спорили и общались в редакции и вне журнала. Того журнала, который долгие годы был для них своеобразным «интеллектуальным магнитом». Многих из них уже нет, а судьбы других оказались подвержены различным общественно-политическим метаморфозам. Мой текст о них — живых и ушедших, о том, чему был свидетелем, что сохранила память.
Знакомство до знакомства
С творчеством Л.И. Бородина я впервые познакомился в 1989 г. в журнале «Юность», в ноябрьском номере которого были напечатаны три его рассказа[2]. Из небольшого предисловия В.С. Липатова[3] можно было узнать о необычной судьбе их автора. Рассказы выделялись даже на общем фоне того времени, когда постоянно происходило возвращение забытых имен и открытие новых, поэтому автора я запомнил и отложил его имя в закрома памяти.
Новая встреча с его творчеством на страницах журнала «Грани» произошла уже после известных событий августа 1991 г. В № 155 «Граней» была повесть Л.И. Бородина «Женщина и море»[4], а в № 159 были опубликованы тюремные воспоминания Леонида Ивановича[5]. Тюремные очерки мне понравились, а повесть показалась скучной, и только спустя много лет я в полной мере оценил ее сюжет. А вот «Третья правда», опубликованная в «Нашем современнике», произвела впечатление[6]. Добавлю, что в тот период было не так много авторов, которые на фоне ожесточённого противостояния литературных группировок печатались одновременно в «Юности», «Гранях» и «Нашем современнике»[7]. И не только печатались, но и находили читательский отклик. Рядом с повестью Л.И. Бородина в «Нашем современнике» было напечатано «Красное колесо» («Октябрь Шестнадцатого») А.И. Солженицына[8], а другой «узел» этой эпопеи печатала либеральная «Звезда». Сейчас такое сложно представить. Прошло несколько лет. Не отслеживая специально творчество Леонида Ивановича, я однажды, после работы в читальном зале РГАЛИ, случайно зашел в книжный магазин неподалеку и по наитию купил книгу «Ловушка для Адама», вновь погрузившись в мир его прозы[9].
Здравствуй, «Москва»!
В редакцию «Москвы» я впервые пришёл вместе с воронежским историком А.Ю. Минаковым[10], который тоже занимался изучением русской консервативной мысли. По дороге в редакцию я иронично отметил «леность» москвичей. Ведь в журнал «Москва» меня, уроженца столицы, впервые ведет провинциал. По скрипучей и крутой деревянной лестнице мы поднялись на второй этаж и прошли в кабинет Капитолине Антоновне Кокшенёвой [11], которая после традиционных расспросов подарила мне свою новую книгу «Революция низких смыслов» с подписью: «Александру Репникову! В День знакомства. Дружески. 13 сент[ября]. [20]01»[12].
В разговоре зашла речь о возможности сотрудничества, поскольку журнал активно привлекал авторов консервативного и почвеннического направления. Для начала мне предложили написать рецензию на новую книгу историка Д.М. Володихина «“Высокомерный странник”. Философия и жизнь Константина Леонтьева». Вскоре рецензия была опубликована под заголовком «Понять диалектику идей».
С Д.М. Володихиным связана ещё одна история, о которой я кратко упомяну, поскольку она вызвала резонанс[13]. В конце 2005 г. журнал готовил серию публикаций к 175-летию со дня рождения К.Н. Леонтьева[14]. Я сидел в кабинете К.А. Кокшеневой, когда кто-то сообщил ей о том, что Д.М. Володихин скончался. Новость быстро разошлась. По телефону с ним связаться не смогли, и в итоге в опубликованном материале О.Л. Фетисенко появилась строчка о том, что у К.Н. Леонтьева есть «экзистенциальная биография», автор которой «(к сожалению, рано ушедший из жизни) Д.М. Володихин…»[15]. Когда недоразумение с мнимой смертью историка разъяснилось, все облегченно вздохнули, а один мой друг вспомнил эпизод с «умершим» Бубликовым из фильма «Служебный роман».
Знакомство и сотрудничество
Капитолина Антоновна представила меня Л.И. Бородину. Через некоторое время мне позвонили из редакции, и Леонид Иванович кратко сказал в трубку: «Поговорить надо». Надо, так надо. Приехав на Арбат, я получил от Л.И. Бородина предложение написать вступление к книге Н.В. и Д.В. Болдыревых. Центральным текстом книги была работа «Правда большевицкой России. Голос из гроба». Мне дали распечатку текста, чтобы я мог поработать с ним. Авторы и произведение меня заинтересовали. Из разговора я понял, о существовании некоторых внутренних трений, в связи с которыми главред счел нужным предложить (в виде «воспитательного воздействия», как пояснили мне в редакции «осведомленные люди») подготовить текст мне, а не постоянному автору серии «Пути русского имперского сознания». Текст я написал, но Л.И. Бородин ситуацию переиграл и книга вышла в 2001 г. без моего участия под заголовком «Смысл истории и революция». На Бородина я обиды не держал, хотя, конечно, никаких объяснений с его стороны не было. В конце концов, это дело редактора журнала, а свое несостоявшееся вступление к книге я опубликовал в виде развёрнутой рецензии[16].
В «Москве» я бывал всё чаще. После истории с книгой Болдыревых с Леонидом Ивановичем некоторое время не пересекался, хотя «Ловушка для Адама» была прочитана. Однажды я вошел с этой книгой в его просторный редакторский кабинет и после делового разговора попросил автограф. Л.И. Бородин подписал: «Александру Витальевичу с благодарностью за интерес. 24-Х-2002».
О книге мы не говорили, было не очень удобно донимать человека расспросами. Сам автор в том же 2002 г. отмечал, что повесть «Ловушка для Адама» читателями «не была принята и понята… Может, не сумел убедить читателя… Если во мне есть боль православия, то она вся — в этой книге. А проскочила совершенно незаметно для всех»[17]. Лично мне именно эта повесть в книге показалась наиболее глубокой, но Л.И. Бородину об этом я не сказал, хотя, возможно, следовало бы. Что греха таить, все мы, пишущие люди, нуждаемся иногда в положительном отклике и добром слове о нашем творчестве.
В 2003 г. в журнале вышел мой большой очерк о С.Ф. Шарапове[18], а в 2005-м о К.Н. Пасхалове[19]. Тогда это были совершенно неизвестные для публики консерваторы.
Направление журнала мне импонировало, как и то, что на его страницах практически не было литературных «разборок». С другой стороны, на фоне стремительно желтеющей прессы и жаждавшего скандалов массового читателя «журнал русской культуры» (именно такую «шапку» в подзаголовке имела «Москва») постепенно превращался в своеобразный «заповедник». Будоражить читателя «сенсациями» издание не хотело, выдерживая уровень[20].
Работая с 2001 г. в ГИТИСе (его, к слову, окончила и К.А. Кокшенева), я при возможности заходил в находившуюся неподалеку «Москву» к Капитолине Антоновне[21], наблюдая её острые публицистические баталии с газетой «Завтра»[22].
При ближайшем рассмотрении бурлящая литературная среда журналов и газет увлекала постоянным движением, но одновременно неприятно поражала дрязгами, спорами и перманентными «битвами», напоминавшими известный спор «остроконечников» и «тупоконечников». Речь шла уже не о противостоянии по типу «Огонек» contra «Наш современник»[23]. Внутри самого консервативного и национал-патриотического лагеря не было единства и было всё больше соперничества и борьбы амбиций[24].
В «Москву» приходили разные люди. Там я впервые узнал о трудах петербургского философа Николая Петровича Ильина[25] и услышал о Сергее Антоненко, который в тот период работал в журнале «Родина»[26] и его друге Дмитрии Жукове. Отмечая Рождественские праздники, мы встретились с Сергеем за накрытым столом в кабинете Л.И. Бородина. Сергей пришёл с новыми номерами «Родины». Радушный и доброжелательный, он раздал их присутствующим. В приёмной перед кабинетом Леонида Ивановича сидела красивая девушка с редким русским именем Василиса. Несмотря на увлечение поэзией, она обладала сильным характером и серьёзно занималась конным спортом, в том числе с выполнением сложных и опасных каскадерских трюков. Антоненко, удивлённый подобным увлечением, подарил ей номер журнала «Родина» с изображением всадников на обложке.
Этот вечер запомнился особой атмосферой. В окна был виден заснеженный Арбат. Стол празднично накрыт. Гости и хозяева говорили и спорили, произносили тосты и выходили покурить на балкон. Л.И. Бородин как-то смягчился, не чувствовалось больше его отстранённости. Помимо авторов и сотрудников журнала был актёр Георгий Жженов, читавший стихи о страшной участи бездомного бомжа. Запомнилась строчка: «Умирает русский человек!».
Рядом со мной на этих посиделках сидел муж К.А. Кокшеневой, В.В. Дементьев, с которым мы организовали цикл вечеров, и делился идеями о том, кого из «живых классиков» можно еще позвать на наши мероприятия в ЦДЛ и СП России[27].
Журнал продолжал притягивать людей. Зайдя после лекций в ГИТИСе «на чай», можно было задержаться там до позднего вечера, заслушавшись рассказами писателя и публициста А.Н. Стрижёва[28] о том, как он готовит к изданию тексты о. Иоанна Кронштадтского[29]. Рассказывая об этих записях, он упомянул, что не стал воспроизводить в книге несколько имеющихся в первоисточнике слов, связанных с недугами о. Иоанна. Помню, что меня, как архивиста (а архивы разное о людях и их слабостях хранят), тронула эта деликатность.
Запомнилась встреча с Михаилом Александровичем Тарковским (внук поэта Арсения Тарковского и сын сестры кинорежиссёра Андрея Тарковского — Марины), заглянувшим на огонек, его проникнутые сибирским духом книги, которыми он щедро поделился[30]. В другой раз в журнал заглянул сибирский писатель Анатолий Байбородин, подаривший свою новую книгу[31]. В журнал части заходила исследователь литературы И.В. Гречаник, впоследствии защитившая докторскую диссертацию[32].
Неоднократно я встречал в «Москве» двух друзей из «Ленинки» (Российской государственной библиотеки) — Александра Ефремова и Сергея Сергеева. Сильное впечатление произвела личность дьякона Александра Шумского [33], по настоятельной рекомендации которого я тогда посмотрел первую часть фильма «Догвилль».
Попадались часто и «странные персонажи», один из которых долго упрашивал написать и напечатать рецензию (пусть даже самую ругательную) на книгу его стихов. Какие-то неудачливые публицисты иногда будоражили коллег, распространяя слухи и сплетни самого фантастического содержания (в т.ч. об авторе этих воспоминаний).
Про Л.И. Бородина в «Москве» говорили разное[34]. Ворчали на его «железную руку», как часто ворчат на начальство. Вместе с тем, общими силами, журнал двигался, и многие из моих коллег-историков именно в те годы напечатались на его страницах. Наши статьи, очерки и рецензии (их вышло множество) могли обсуждаться, но никто не навязывал нам, что и как писать. Консерваторам всех направлений в журнале Л.И. Бородина хватало места.
Что касается характера главреда, то, не имея возможности личного общения, я попытался понять его через текст автобиографии, которая вышла в серии «Библиотека мемуаров» в издательстве «Молодая гвардия»[35]. Из этой книги в некоторой степени, насколько возможно для неблизкого человека, стала понятна его жёсткость, закрытость (даже некоторое одиночество)… и крепкость. Потом это же уважение к крепкой личности Л.И. Бородина прозвучало в словах о. Михаила (Капранова) — бывшего диссидента-сидельца, ставшего православным священником[36]. В июне 2003 г. мы оказались с ним в одном номере гостиницы на научной конференции в Саратове[37]. Отец Михаил оказался интереснейшим собеседником, легко и профессионально обсуждавшим самые разные темы, от жизни Л.А. Тихомирова до философов Серебряного века. Вспомнил он и свои лагерные мытарства, а когда узнал, что я и мои коллеги печатаемся в «Москве», то разговор перешёл на Л.И. Бородина. Сам испытавший репрессии, о. Михаил очень уважительно отзывался о Леониде Ивановиче. Перед тем, как мы расстались, о. Михаил достал небольшую бумажную иконку св. Александра Невского, которая оказалась при нём и, благословив меня, отдал её мне.
Впоследствии, обсуждая с Л.И. Бородиным рабочие моменты, связанные с планами публикации в журнале новых статей о русских консерваторах, я затронул и вопрос диссидентства в СССР. Связано это было с тем, что А.Ю. Кожевников 12 мая 2004 г. защитил диссертацию по этой теме, в которой упоминался и Л.И. Бородин (я передавал ему автореферат работы)[38]. Возник короткий спор, в ходе которого я сослался на воспоминания самого Л.И. Бородина «Без выбора» (они были при мне) и в итоге покинул кабинет… с новым автографом: «Александру Витальевичу с благодарностью. 7-VI-04».
Да, Бородин продолжал оставаться сложным человеком, но при этом я чувствовал к нему уважение, как к крепкой личности.
Перемены в «Москве»
После 2004 г. я стал реже бывать в журнале, который в 2007 г. отметил 50-летие[39], а там после юбилея произошли важные события. Здоровье Л.И. Бородина было подорвано заключением[40], к тому же он попал на своем автомобиле в аварию. Материальное положение в журнале тоже было сложным, хотя небольшие гонорары авторам выплачивали. И вот литературный мир всколыхнуло известие о том, что главным редактором «Москвы» стал к.и.н. Сергей Сергеев. Некоторые негодовали. Один известный патриотический литератор из «конкурирующего» издания воскликнул на публике: «Это что же! Нами теперь историки будут управлять!». Однако, как мне кажется, резон в переменах был (другое дело, чем всё это обернулось). Сергей, как историк, не являлся представителем той или иной литературной группировки. Как молодой, но уже не «зелёный» человек, он мог бы привлечь в журнал новые силы (м.б. и новые средства). Наконец, для журнала он не был человеком с улицы. Перемены готовились в 2008 г. и были оглашены в начале декабря. В № 1 за 2009 г. Леонид Иванович был уже обозначен генеральным директором, а номер открывался колонкой нового главного редактора «Традиция и творчество». С.М. Сергеев подчеркивал, что «новый главный редактор не “варяг”, призванный со стороны, он три с половиной года возглавлял отдел публицистики… На своих местах остаются редакторы других отделов, чьи идейные или эстетические предпочтения нимало не противоречат симпатиям новоиспеченного начальника»[41].
Вскоре после назначения Сергей пригласил небольшую группу авторов и коллег (в их числе оказались я, Алексей Кожевников, писатель Дмитрий Чёрный и ещё два или три человека) на совещание. Мне несколько странно было видеть Сергея хозяином в кабинете Леонида Ивановича[42], но он благоразумно пересел из-за начальственного стола поближе к нам. Обсуждение вышло долгим, эмоциональным и… бесполезным. Думаю, что таких совещаний с разными командами у него было много. В итоге Сергеев привлек в журнал своих новых авторов из числа национал-демократов, многие из которых активно сотрудничали в журнале Константина Анатольевича Крылова (1967–2020) «Вопросы национализма»[43]. Сергей развил бурную деятельность. На сайте «Агентство Политических Новостей» (АПН) вышло интервью с ним под заголовком «Националист во главе “Москвы”»[44]. 29 октября 2009 г. в гостиной книжной лавки «Арбат 20», находившейся на первом этаже, прямо под редакцией, прошло мероприятие, посвященное 150-летию М.О. Меньшикова. Из-за занятий я присутствовать на нем не мог, но говорили, что шум был большой. Действительно… шум был большой. В целом о курсе нового главного редактора можно судить, посмотрев номера журнала за 2009 г. В феврале 2010 г. «Литературная Россия» сообщила о том, что «Леонид Бородин сменил своего протеже»[45].
На том же сайте АПН появилось большое интервью С.М. Сергеева от 22 марта 2010 г. под заголовком «Призрак бродит по “Москве”», которое он дал своему соратнику А.В. Самоварову[46]. Последовавшие в нем критические высказывания породили ответные замечания со стороны некоторых сотрудников журнала. Люди, которых я знал не один год, выплеснули в интернет свои обиды, но все это было мне уже не интересно. «Я из дела ушёл», как пел В.С. Высоцкий. В январе 2011 г. в журнале вышла моя последняя статья[47].
Последняя встреча
Не помню, когда именно, но уже после истории с отставкой С.М. Сергеева, мне позвонили от имени Леонида Ивановича и попросили приехать. Мы сели с Бородиным, но не в его кабинете, а на диванчике, стоящем в отдельной комнатке с балконом. Было тепло (лето, наверное). В открытую балконную дверь шумел разматрёшенный Арбат. Л.И. Бородин курил и по привычке (лагерной?) стряхивал пепел на пол (потом один из его коллег принес пепельницу). Монолог, а это был именно монолог, произвел неоднозначное впечатление. Л.И. Бородин «искал человека». Этот поиск был связан не только с дальнейшей судьбой его журнала, но и с судьбой России. Он искал национального лидера, личность, вождя. Попутно упоминал о своей жизни, о том, что удалось сделать, как он «удержал» журнал. Упомянул о своей встрече с Ф.Д. Бобковым — одним из гонителей диссидентов, впоследствии занявшим в ельцинской России статусное место при известном олигархе[48].
В нашем разговоре Л.И. Бородин несколько раз скептически отозвался о перспективах русского национализма (почвенничество и традиционализм были ему явно ближе). Эта тема, ещё горячая в связи с недавним конфликтом, поднималась им давно. В 2002 г. он отвечал на вопрос Владимира Бондаренко: «А ты считаешь себя русским националистом?» так: «Нет. Не люблю это слово. В большом народе нет национализма, почему я должен быть националистом? Я просто русский — и всё. Русский националист — это масло масляное… Слово “национализм” употреблялось по отношению к малым народам… русский национализм — какое-то принижение для нас. Мы просто русские, и это здорово»[49]. Эта позиция была озвучена им задолго до конфликта с Сергеевым. Консерватизм и почвенничество (Сергеев занимался изучением славянофилов: К.Н. Леонтьева, Л.А. Тихомирова и проч.) не вызывали у Л.И. Бородина критики, но С.М. Сергеев с позицией националиста (вне зависимости от возможных причин его личных трений с Л.И.) вёл журнал, по мнению Л.И. Бородина, совсем не тем путем. Дело было не столько в конфликте поколений, амбиций и проч., сколько в конфликте мировоззрений. Наконец, для Л.И. Бородина был очень важен религиозный фактор. Публикации по истории Русской православной церкви в журнале не были данью моде. Л.И. Бородин говорил: «Русский консерватизм — это православие. Вычлени православие из консерватизма — и ничего не останется… Консерватизм без православия обернется очередным уродством»[50].
В таком ракурсе было понятно, почему Л.И. Бородина раздражали программные статьи С.М. Сергеева в журнале, впоследствии составившие отдельную книгу[51].
С другой стороны, ушли в прошлое те времена, когда можно было просто переиздавать тексты дореволюционных консерваторов или представителей Русского Зарубежья, черпая их широким неводом, десятками открывать забытые имена и заниматься исключительно просвещением. Эти времена ушли безвозвратно вместе с большими тиражами «толстых журналов» и влиянием данных журналов на массового читателя. Изменилось общество, изменилась страна. Всё изменилось и все изменились.
Л.И. Бородин не просто переживал за судьбу журнала и его сотрудников. Он переживал за будущее страны. Монолог его звучал страстно. Реальные фигуры (симпатия к личности и действиям В.В. Путина была Л.И. Бородиным неоднократно отмечена[52]) на роль идеальных лидеров не подходили. Бородин-государственник переживал за государство[53]. Бородин-редактор — за журнал. А Бородин-романтик? За что переживал он? Позже мне подумалось, что и сам Л.И. Бородин в воспоминаниях, и многие авторы рецензий на его книги отмечали свойственный ему романтизм[54]. Вместе с тем, жизнь требовала постоянного прагматизма[55]. Требовала повседневной борьбы за финансирование издания, за зарплаты сотрудникам, гонорары авторам и проч. Конечно, ему помогало его имя, помогала его команда, но что бывает с командой и кораблем после ухода капитана? Это были мои, возможно не во всем верные, наблюдения и размышления после нашей последней встречи. Разговор завершился многоточием. Одна из неизбежных проблем сильных и ярких личностей — поиск и подготовка наследника (не обязательно «по крови», но обязательно «по духу») для продолжения того дела, которому эта личность посвятила свою жизнь.
Борьба за наследство
24 ноября 2011 г. Леонид Иванович Бородин ушёл из жизни. В декабре 2011 г. на страницах «Литературной России» под «шапкой» «Что будет с Москвой?», в которой слово Москва было почему-то написано без кавычек, развернулась дискуссия о судьбе журнала[56]. Своими мнениями поделился бывший главный редактор журнала, писатель В.Н. Крупин, бывший главный редактор С.М. Сергеев и К.А. Кокшенева, которую группа писателей и общественных деятелей в своем обращении просила назначить на место нового редактора. Молодой писатель Р.В. Сенчин в своем отклике отмечал, что журналу необходимы новые силы, поскольку «на фоне других “толстяков”[57] он выглядит самым блеклым и пресным. А скорее всего, он самый незаметный. Нужно что-то делать». Сообщалось и о том, что на пост редактора претендует поэт Владислав Артёмов, который в итоге и победил в борьбе за наследие Леонида Ивановича.
Прощай, «Москва»
Бывший при Л.И. Бородине заместителем главного редактора Алексей Никитович Позин, державший «бразды правления» после кончины главреда, выразил желание обсудить перспективы дальнейшего сотрудничества. Я приехал на Арбат. В кабинете Позина было холодно, и сама атмосфера в редакции казалась подмороженной.
А.Н. встретил меня радушно, хотя и выглядел уставшим (говорили, что он тяжело болен). Недавно в журнале вышла моя статья о геополитических прогнозах малоизвестных русских консерваторов, и мне хотелось продолжать эту тему, но на консервативной проблематике в журнале давно сидел другой автор, что и было мне обозначено[58]. В качестве возможных тем для новых публикаций А.Н. Позин заговорил о необходимости обращения к более актуальным, по сравнению с делами давно минувших дней, проблемам. Он тянул в сторону злободневной публицистики, я же интереса к препарированию современности не проявил, чем разочаровал собеседника. На том мы и расстались, а в августе 2012 г. на одном из писательских сайтов я увидел сообщение о кончине Алексея Никитовича.
Послесловие
На первом этаже арбатского дома, в котором находится журнал «Москва», до сих пор работает книжная лавка, в которую я иногда захожу. 30 декабря 2022 г. опять был там. Уходя, посмотрел на деревянную лестницу. Она, как и раньше, ведёт в редакцию журнала. Стены остались те же, а люди… люди…
Примечания:
[1] С 1992 по 2008 гг. — главный редактор журнала, с сентября 2008 г. — его генеральный директор, с 2010 г. — вновь главный редактор.
[2] Это были рассказы разных лет: «Встреча» (1978), «Вариант» (1978) и «Посещение» (1989).
[3] «Он ценит в людях последовательность и рассуждает так: если не можешь поднять 100 кг — не поднимай. Сломался — не плач. Соблюдай правила игры. Однажды признал эти правила — держись. Притом он не настолько категоричен, чтобы не признать смягчающие обстоятельства, которые делают людей, преступивших черту, неподсудными». См. Липатов В.С. [Предисловие] / Бородин Л.И. Три рассказа // Юность. 1989. № 11. С. 2.
[4] Бородин Л.И. Женщина и море // Грани. 1990. № 155. С. 5–121. Одновременно повесть была напечатана в 1990 г. в журнале «Юность». В «Гранях» название — «Женщина и море». В остальных вариантах — «Женщина в море». Повесть экранизирована в 1992 году. Роль главного героя в фильме Вячеслава Криштофовича «Женщина в море», снятого по сценарию Эдуарда Володарского сыграл Станислав Любшин.
[5] Бородин Л.И. Полюс верности // Грани. 1991. № 159. С. 269–303.
[6] Бородин Л.И. Третья правда // Наш современник. 1990. № 1. С. 10–55; 1990. № 2. С. 19–56.
[7] Произведения Л.И. Бородина были отмечены премиями журналов-антагонистов «Юность» и «Наш современник». Напомню, что Э.В. Лимонов первоначально тоже опубликовался в либеральном «Знамени» («У нас была Великая Эпоха»), а вот в «Юности» он был только анонсирован, на чем все и закончилось. Литературные журналы вступили в период жесточайшей войны, затем прошли через шквал взаимных обвинений и публичных откровений об оппонентах, раскола на лагеря, группы, «литературные партии» и проч., яростной полемики этих лагерей друг с другом и в итоге пришли к полному равнодушию друг к другу, замкнувшись каждый в своей «коробочке».
[8] В книге 2003 г. «Без выбора» Л.И. Бородин корректно полемизирует с воспоминаниями главного редактора «Нашего современника» С.Ю. Куняева и даже задаётся вопросом, опубликовал бы сегодня этот журнал его «Третью правду». Отмечу, что позитивный отклик на повесть после ее публикации дал литературный критик В.Г. Бондаренко — соратник А.А. Проханова. См.: Бондаренко В.Г. Пламенные реакционеры. Три лика русского патриотизма. М., 2003. С. 345–355.
[9] Бородин Л.И. Ловушка для Адама: повести. СПб., 1994.
[10] В тот период при Российском фонде культуры в особняке, расположенном рядом с метро «Кропоткинская» активно действовал консервативный семинар, поддерживаемый Н.С. Михалковым (cм.: Иванова Е.В. О семинаре по проблемам консерватизма в Российском фонде культуры // Вопросы философии. 2001. № 8. С. 166–170). О семинаре я узнал от д.и.н. Ю.И. Кирьянова. Отмечу, что мероприятие оказалось полезным в плане прослушивания докладчиков (В.Я. Гросул, Ю.И. Кирьянов, А.М. Руткевич, А.В. Соболев, А.Ф. Филиппов, и др.) и последующего обсуждения услышанного. Среди постоянных участников семинара бывали разные люди. Вместе с переводчиком книг Карла Шмитта А.Ф. Филипповым бывал там и Ю.Ю. Коринец (1967–2015). Тогда только что вышла книга «Политическая теология» (М., 2000), в которую вошли избранные труды К. Шмитта. Переводчиками, которые ее подготовили, был А.Ф. Филиппов и Ю.Ю. Коринец. Юрий также переводил тексты О. Шпенглера. Происходивший из известной интеллигентной семьи, он был несколько отстранен от этого мира и скоропостижно ушел из жизни 17 ноября 2015 г. (см. воспоминания о Юрии Аркадия Малера). Частым гостем на консервативном семинаре был В.Л. Махнач (1948–2009). Превосходный полемист, он часто любил спорить со сторонником коммунистической идеи В.Я. Гросулом (1939–2022). В хорошем костюме, с ухоженной бородкой выделялся за столом А.Н. Савельев (Кольев), впоследствии в 2003–2007 гг. бывший депутатом Думы. К слову, одним из оппонентов его докторской диссертации был Е.Л. Черников, имевший отношение к «Фонду развития политического центризма» С.С. Сулакшина. Если не ошибаюсь, то именно на таком семинаре при Российском фонде культуры я познакомился с А.Ю. Минаковым, который чуть ли не с семинара и привел меня в «Москву». Вообще в те годы было много открытых для свободного посещения семинаров различных направлений. Я бывал на схожих мероприятиях у С.Е. Кургиняна в его театре. С момента создания участвовал в работе семинара С.С. Сулакшина и др. Нечто консервативное и «византийское» проходило в Институте философии (там все организовывал Аркадий Малер). Иногда из таких мероприятий рождались периодические издания и/или сборники докладов. Полезным было живое общение с новыми людьми. Л.А. Аннинский, Л.Н. Афонский, К.Г. Мяло, П.Н. Палиевский — самые разные люди приходили на мероприятия послушать докладчиков, обменяться впечатлениями. Постепенно подобные мероприятия сошли на нет или превратились в закрытые клубы интеллектуалов. К таким вариантам новых встреч и дискуссий, как мероприятия на Селигере, Изборский клуб, подготовка разных текстов «Русской доктрины» и проч. я уже не имел никакого отношения. Можно, пожалуй, только упомянуть выступление в Институте динамического консерватизма 28 января 2010 г. с докладом «Социально-экономические взгляды русских консерваторов конца XIX — начала ХХ вв.», но в дальнейшее сотрудничество это не вылилось.
[11] Известный литературный и театральный критик. Почти 20 лет проработала в «Москве». Автор книг: «Раскольники и собиратели» (М., 1990); «100 великих театров» (М., 2001), «Самые знаменитые живописцы России» (М., 2002), «Русская критика» (М., 2007), «С красной строки» (М., 2015) и др. Некоторые тексты были опубликованы под фамилией «Смолина». Вскоре после кончины Л.И. Бородина К.А. Кокшенева ушла из «Москвы». Работала в издании «Свой. Журнал Никиты Михалкова». См. о ней.
[12] Кокшенева К.А. Революция низких смыслов. О современной русской прозе. М., 2001.
[13] См.: Емельянов-Лукьянчиков М.А. Распятая радуга. Россия и Европа на пути к Апокалипсису. М., 2015. С. 423–424.
[14] Учитель смелости. Круглый стол журнала «Москва», посвященный 175-летию со дня рождения К.Н. Леонтьева (1831–1891) // Москва. 2006. № 1. С. 187–203. Были опубликованы тексты М.А. Емельянова-Лукьянчикова, А.В. Ефремова, А.В. Репникова, С.М. Сергеева, О.Л. Фетисенко, М.Ю. Чернавского, о. Александра Шумского.
[15] Фетисенко О.Л. Академический Леонтьев / Учитель смелости // Москва. 2006. № 1. С. 203. Не помню, было ли помещено в журнале опровержение. Кажется, нет.
[16] Репников А.В. Мистерия революции // Армагеддон: Актуальные проблемы истории, философии, культурологии. Кн. 11. М., 2001. С. 166–174. Текст вошел в книгу 2024 года «Размышления о русском консерватизме…».
[17] Бородин Л.И. Считаю себя русистом // Завтра. 2002. 12 апреля. Интервью вошло в книгу В.Г. Бондаренко «Пламенные реакционеры. Три лика русского патриотизма». Отмечу, что русизм, как идеологию активно продвигал А.К. Иванов-Сухаревский, утверждавший, что разрабатывает русизм, «как новое мировоззрение русского народа» еще с начала 1990-х годов.
[18] Репников А.В. Сергей Федорович Шарапов // Москва. 2003. № 3. С. 211–219; Шарапов С.Ф. «Самодержавие и самоуправление» / Подг. к публ. А.В. Репникова // Москва. 2003. № 3. С. 219–223.
[19] Репников А.В. Клавдий Никандрович Пасхалов // Москва. 2005. № 12. С. 160–167; Пасхалов К.Н. «Из иной страны чудесной» (фрагмент) / Подг. текста, комм. А.В. Репникова // Москва. 2005. № 12. С. 167–174.
[20] На фоне свободы публикаций недостоверная информация стала заполнять самые разные издания: либеральные, монархические, ельцинские, антиельцинские, левые, правые и проч. Оппоненты из разных политических лагерей выискивали и опровергали неточности друг у друга, но фейки продолжали распространяться, проникая в интернет, а затем опять в печатные тексты. Исторические журналы на этом фоне постепенно теряли тиражи или (к счастью, это было в единичных случаях), поддавшись общему настроению, начинали публиковать легковесную публицистику. Неточности (например, К.П. Победоносцев ошибочно назван сыном священника и др.) все чаще стали встречаться и в церковных изданиях.
[21] В 2003 г. она защитила докторскую диссертацию: Кокшенёва К.А. Эволюция жанра трагедии в русской драматургии XVIII века и проблема историзма: Автореф. дис. … д-ра филол. наук. М., 2003.
[22] Кокшенёва К.А. Я уцелел, но без всего [О романе А. Проханова «Господин Гексоген»] // Российский писатель. 2002. № 12. С. 11; Она же. О культурной оппозиции // Российский писатель. 2003. № 2. С. 8–9.
[23] Читая ещё школьником эти два журнала-антагониста, я отмечал присущую как одному, так и другому изданию подгонку фактов под собственные политические предпочтения. Это пробуждало стремление добраться до источника (желательно — архивного), самому «докопаться до истины».
[24] Усилению раскола способствовал и «перехват» властью патриотических лозунгов и идей. Многие оппозиционеры отмечали, что то, за что они подвергались обструкции, при Б.Н. Ельцине, впоследствии стало постепенно своеобразной генеральной линией. Власти понадобилась патриотическая, державная, консервативная и имперская риторика. Это напоминало ситуацию, когда в позднем СССР диссиденты боролись за либеральные свободы, а в итоге «хлебные места» после 1991 г. сохранили за собой представители чиновной бюрократии.
[25] См. о нем: Репников А.В. Петербуржец. Штрихи к портрету Николая Петровича Ильина (1947–2023) // Посев. 2024. № 3. С. 27–38.
[26] После ухода из «Родины» Сергей Григорьевич Антоненко работал пресс-секретарем Федерального архивного агентства (Росархив) и несколько лет был по совместительству редактором журнала «Наука и религия», получившего под его руководством новое направление. Ушёл из жизни 4 июля 2021 г. в возрасте 47 лет из-за последствий ковида. См. о нем.
[27] Первое такое мероприятие состоялось 4 февраля 2002 г. в Малом зале ЦДЛ. Это был вечер-дискуссия «Феномен консерватизма в литературе», посвященный выходу книги К.А. Кокшеневой «Революция низких смыслов». См.: Возвращение к высоким смыслам. О книге Капитолины Кокшеневой «Революция низких смыслов» [Опубликованы выступления В. Бондаренко, О. Павлова, С. Перевезенцева, С. Казначеева, С. Сибирцева, Н. Блудилиной, о. Алексия, Л. Сычевой. Публикацию подготовил А.Б. Дорин] // Российский писатель. 2002. № 4. С. 12–13. Как это часто бывает, не все из заявленных выступающих пришли на вечер, зато выступили те, кто просто пришёл послушать. Говорили о русском консерватизме, современной литературе и трудностях писательской жизни. Ректор литинститута С.Н. Есин (заявлен к выступлению не был, но пришёл и выступил) в своем «Отпускном дневнике», где он почти ежедневно фиксировал события своей жизни, отметил следующих выступивших: Владимир Гусев, Владимир Бондаренко, Будалина [тут у Есина опечатка, была заявлена Наталья Даниловна Блудилина (1957–2017) — известный филолог и преподаватель. См. объявление: Вечер-дискуссия Капитолина Кокшенева. Феномен консерватизма в литературе. Обсуждение новой книги «Революция низких смыслов» // Завтра. 2002. № 5, январь-февраль. С. 8]. О выступлении автора этой книги С.Н. Есин отозвался так: «Александр Репников [курсив в оригинале]. Это совершенно новое имя. Говорил о модности консерватизма. Знает, чувствует» // Есин С.Н. Отпускной дневник // День литературы. 2002. № 4. С. 6.
[28] Многим читателям он запомнился по журнальным публикациям о травах, в то время, как основная его книга долгие годы оставалась неизданной. См.: Стрижёв А.Н. Хроника одной души. М., 1991. Александр Николаевич Стрижёв ушёл из жизни 17 января 2022 г., оставив богатое литературное наследие. См. о нем.
[29] Святой праведный Иоанн Кронштадтский. Предсмертный дневник. Венок на свежую могилу Кронштадтского пастыря / Под общ. ред. А.Н. Стрижева. М., 2003.
[30] См. интервью с ним: Вижу глазами погибель // Литературная Россия. 2008. 15 февраля.
[31] Байбородин А.Г. Не родит сокола сова. М., 2011.
[32] Гречаник И.В. Художественная концепция бытия в русской лирике первой трети ХХ века: Автореф. дис. … д-ра филол. наук. М., 2004.
[33] Погиб в Крыму 16 сентября 2020 г., сорвавшись со скалы. Не являясь хорошим знакомым о. Александра, отмечу, что выступления на наших мероприятиях в ЦДЛ показали его как яркую и образованную личность. См. о нем.
[34] Работай я с ним ежедневно, возможно, увидел бы недостатки характера, которые у него, конечно, были и, вероятно, с годами и болезнями могли еще больше усиливаться, но нужно не забывать и о том, через что прошел Л.И. Бородин во имя убеждений. См.: Иванов И.Б. Русское подполье. Пути и судьбы социал-христианского движения. М., 2015.
[35] Бородин Л.И. Без выбора. Автобиографическое повествование. М., 2003.
[36] В 1970 г. приговорён к семи годам лишения свободы за антисоветскую деятельность. Отбывал срок в политическом лагере строгого режима в Мордовии. Находясь в заключении, осознал себя сложившимся монархистом (испытал влияние работ Н.Я. Данилевского и К.Н. Леонтьева). Освободился в 1976 г., но служить на родине ему не позволили, пришлось уехать в Сибирь. Общался с писателем В.П. Астафьевым, а дочь о. Михаила стала крестной матерью внучки писателя. В Барнаул приехал в 1989 г. Активно занимался миссионерской и просветительской деятельностью. Митрофорный протоиерей Михаил Капранов, клирик Барнаульской епархии РПЦ, скончался от продолжительной болезни 5 декабря 2007 г. в возрасте 63 лет в Гурзуфе, где находился на лечении. Последними словами батюшки, пришедшего перед смертью в сознание, стала фраза: «Я вижу свет». Матушка спросила: «Свет лампы?» «Нет, другой свет», — ответил Михаил Капранов и закрыл глаза. Погребен в г. Барнауле. Впоследствии в городе была открыта посвященная ему памятная доска. См.: протоиерей А. Новопашин Капранов Михаил Сергеевич (1944–2007). «Весь Алтай».
[37] Всероссийская научная конференция «Политические модели русской культуры XVIII–XIX вв. Памяти проф. В.В. Пугачева» (23–24 июня 2003 г.). Материалы конференции отдельным сборником изданы не были.
[38] Кожевников А.Ю. Национально-патриотические течения в русской интеллигенции 1950-х — первой половины 80-х гг.: Дис. … канд. ист. наук. М., 2004. Текст диссертации стал отправной точкой для монографии, вышедшей в издательстве «Прометей». См.: Кожевников А.Ю. Русский патриотизм и советский социализм. М., 2017. См. рецензию Галины Иванкиной на книгу Алексея Кожевникова.
[39] См.: Москва. 2007. № 3.
[40] Леонид Иванович неоднократно описывал свой тюремный и лагерный опыт. Отвечая в 2004 г. на вопрос о том, ожесточает ли человека заключение, он вышел на важную тему. Л.И. Бородин ответил так: «Я сидел за дело. И это колоссальная разница, благодаря которой можно не ожесточиться, потому что если дана тебе способность самоанализа, ты понимаешь: ладно, я сижу за участие в Организации, но вот когда-то совершил неблаговидный поступок или нехорошо обошелся с женщиной. То есть мой срок — возмездие за то, чего в приговоре нету» // Не всё есть предмет литературы // Независимая газета — Ex Libris. 2004. 5 февраля. До него эту тему затронул Л.В. Соловьев — автор знаменитых книг о Ходже Насреддине. Он был арестован в 1946 г. и отбывал срок в Дубровлаге. Выйдя на свободу, Л.В. Соловьев говорил, что воспринял несправедливое наказание как «возмездие», но не за то, в чем его обвиняли, а за совершенный им когда-то реальный проступок в отношении близкой женщины. См.: Огрызко В.В. Победители и побежденные: судьбы и книги. М., 2010. С. 214. Поразительно совпадение в рассуждениях двух писателей-сидельцев.
[41] Сергеев С.М. Традиция и творчество // Москва. 2009. № 1. С. 3.
[42] Не стоит думать, что при Л.И. Бородине его кабинет был заповедной территорией. Там, например, проходили «Русские собрания» с дискуссиями авторов и сотрудников редакции. Журнал жил активной жизнью.
[43] Вполне логично, что именно в этот журнал и перешел С.М. Сергеев. И, к слову, сразу пригласил меня в нем печататься, чем я пару раз воспользовался. См.: Репников А.В. Новая книга о Всероссийском национальном союзе // Вопросы национализма. 2012. № 11. С. 220–228; Он же. «Нам надо быть национально стальными…» // Вопросы национализма. 2014. № 18. С. 231–237.
[44] См.: Националист во главе «Москвы».
[45] Рязанцев В. Леонид Бородин сменил своего протеже. Перемены в журнале «Москва» // Литературная Россия. 2010. 12 февраля.
[46] См.: Призрак бродит по «Москве». Самоваров Александр Владимирович (1959–2021) — историк и публицист. Публиковался в журналах «Москва», «Вопросы национализма», интернет-газете «Столетие. Информационно-аналитическое издание Фонда исторической перспективы». В период моего сотрудничества со «Столетием» я несколько раз пересекался с ним. Собственно, он и предложил мне печататься в интернет-издании «Столетие» в конце 2006 г. Уже потом я начал сотрудничать с Фондом исторической перспективы Н.А. Нарочницкой и был неожиданно для себя сначала взят туда на работу на некоторое время, а потом столь же неожиданно уволен (покинул этот фонд и А.В. Самоваров). Как отметила Н.Л. Холмогорова — автор посмертного отклика о А.В. Самоварове в интернете, он был «какой-то несчастный. От него разило неприкаянностью». Неуживчивость характера отмечал у Самоварова и А.Н. Севостьянов. Могу только согласиться.
[47] Репников А.В. У истоков русской геополитики // Москва. 2011. № 1. С. 167–180.
[48] См.: Бородин Л.И. Без выбора. С. 178–181.
[49] Бондаренко В.Г. Пламенные реакционеры. С. 342.
[50] Там же. С. 340.
[51] Сергеев С.М. Пришествие нации? Книга статей. М., 2010. Дальнейшую трансформацию взглядов автора см. в его полемических книгах: Сергеев С.М. Русская нация, или Рассказ об истории ее отсутствия М., 2017 [в книге об «отсутствующей» русской нации, к сожалению, отсутствуют ссылки на цитаты — А.Р]; Он же. Русская нация. Национализм и его враги. М., 2017; Он же. Русское самовластие. Власть и ее границы: 1462–1917 г. М., 2023. Эти книги подтверждают принципиальные разногласия, изначально существовавшие в общественно-политических позициях Л.И. Бородина и С.М. Сергеева.
[52] Ещё в 2002 г. Л.И. Бородин отмечал, что, голосуя за В.В. Путина, «народ проголосовал за подачу именно такого, державного, боевого образа». См.: Бондаренко В.Г. Пламенные реакционеры. С. 339.
[53] Тема размежевания «имперцев» и русских националистов в эти же годы была поднята в серии дискуссионных статей газеты «Завтра».
[54] «Безусловно, я воспитан на романтической, в том числе на западной литературе. Когда мы с женой уходили в тайгу, я с собой взял томик Гегеля, три тома Джека Лондона и свои конспекты по философии русского Серебряного века» // Бондаренко В.Г. Пламенные реакционеры. С. 336.
[55] В интервью В.Г. Бондаренко Л.И. Бородин говорил: «Мне стыдно назвать зарплаты, которые мы платим сотрудникам. Стыдно называть гонорары, которые мы платим нашим авторам, тому же Панарину… Поэтому у меня нет чувства удовлетворения. Есть ощущение вины, что я не сумел сделать задуманное». См.: Бондаренко В.Г. Пламенные реакционеры. С. 343. В начале редакторского пути Л.И. Бородин, как он вспоминал в интервью, подрабатывал: «Я занялся частным извозом. И будучи редактором журнала, еще четыре года возил людей на машине». href="javascript:void(0);" rel="nofollow" title="https://www.ng.ru/ng_exlibris/2004-02-05/1_borodin.html | Не все есть предмет литературы / / Независимая газета
(05.02.2004 00:00:00)">Не всё есть предмет литературы
[56] См.: Что будет с Москвой? // Литературная Россия. 2011. 16 декабря.
[57] Т. е. толстых литературных журналов.
[58] Ещё раз отмечу, что при Л.И. Бородине со статьями о русском консерватизме на страницах журнала выступали десятки авторов, и «тесно» никому не было.
Фрагменты из книги: Репников А.В. Размышления о русском консерватизме: статьи, рецензии, интервью, воспоминания, библиография. М.: Прометей, 2024.
|
