Неправомочность международных уголовных судов
africaindependence.com
Международные уголовные суды являются характерным воплощением международной системы, во основе которой лежит выборочный подход и применение двойных стандартов. Все их объединяет между собой отсутствие необходимых условий, обеспечивающих законность любого суда.
Известно, что к таким условиям относятся, в частности, следующие:
суд должен быть учрежден легитимным органом, легитимность которого проистекает из его правового статуса; рассматриваемые им фактические обстоятельства должны соответствовать составу преступления и наказанию за него, предусмотренным в законе, вступившем в силу до совершения преступления; закон этот должен быть принят легитимным законодательным органом; члены суда должны быть независимыми и обладать возможностью выносить решения, не подвергаясь никакому внешнему воздействию; правила процедуры суда должны включать в себя гарантии справедливого процесса по делу обвиняемого.
Но разве международные уголовные суды отвечают этим условиям? Ответ отрицательный!!
На самом деле все известные до сих пор международные уголовные суды были учреждены либо победившими державами, как это было в случае с Нюрнбергским и Токийским трибуналами, которые были созданы союзниками, победившими во Второй мировой войне, либо международными органами, обладающими сомнительной легитимностью, как это имело место в отношении трибуналов по бывшей Югославии и Руанде, учрежденных Советом Безопасности.
Готовя процессы в Нюрнберге и Токио по окончании Второй мировой войны, союзники опирались исключительно на право победителя, который имел возможность навязывать проигравшей стороне любые свои условия.
Они устроили эти суды таким образом, чтобы гарантировать осуждение своих противников как преступников и обеспечить оправдание собственных преступлений, совершенных ими в ходе военных действий, и в первую очередь, убийства тысяч гражданских лиц в результате использования оружия, превышавшего пределы необходимого сдерживания противника, то есть атомной бомбы. Эти суды не отвечали ни одному из критериев правосудия, о чем свидетельствуют ниже перечисленные факты.
• Они были созданы военно-политическим руководством оккупационных властей. Их судьи не были нейтральными. Они сами участвовали в боевых действиях и, в соответствии с общепризнанными нормами правосудия, не имели права судить, поскольку представляли одну из воевавших сторон.
• Обвиняемые в этом суде являлись военнопленными, и, согласно нормам международного права, были неподсудны.
• Деяния, за которые судили обвиняемых, не были преступлениями, состав которых был бы обозначен в уже действующих законах, как того требуют нормы правосудия. Перечень же «преступлений» был составлен победившими союзниками после совершения деяния (ex post facto), а это является нарушением принципов предусмотренности преступлений и наказаний в законе и запрещения ретроактивности закона.
• Кроме того, трибунал Токио был создан специальным приказом генерала Макартура. Этот личный приказ, послуживший правовой основой суда, жертвой которого стали беззащитные к тому моменту японцы, содержал надуманные составы преступлений, существовавшие только в голове самого генерала.
• Среди государств до сих пор нет единого мнения относительно «преступлений», если их можно назвать таковыми, за которые судили обвиняемых.
• Победители не были судимы и не понесли наказания за применение атомной бомбы.
• Приговоры, вынесенные этими судами, основывались лишь на предположениях и подозрениях, а отнюдь не на уликах, пусть даже косвенных. Так, например, Токийский трибунал, созданный в 1946 году американским генералом МакАртуром, осудил командующего японской армией на Филиппинах за преступления, совершенные, как счел суд, солдатами, воевавшими под его командованием. Он был приговорен к смертной казни, несмотря на доказательства того, что не отдавал никаких приказов. Более того, он не мог ничего знать о происходящем, поскольку бежал с поля боя.
Свидетельством фиктивности этих судов и того, что их единственным предназначением было оправдать действия союзников, превысивших пределы допустимой обороны, было то, что Россия в отличие от англичан и французов не стала судить никого из немецких военнослужащих в своем секторе оккупированной Германии, несмотря на то, что она больше всех пострадала от этой войны.
Международные уголовные суды и выносимые ими приговоры не имеют законной силы, и все, чьи близкие или они сами стали жертвами их неправосудных решений, имеют право требовать справедливой компенсации у учредителей этих судов. Речь идет в первую очередь об их реабилитации и о пересмотре заново независимыми судами фактических обстоятельств Второй мировой войны, касающихся как победителей, так и побежденных, поскольку прежние суды судили лишь одну сторону – тех, кто проиграл эту войну.
Но самое важное – это то, что составы преступлений, за которые их судили, не были предусмотрены ни одним из действующих законов, а значит суды действовали в нарушение правовой нормы, гласящей, что без закона нет ни преступления, ни наказания, при том, что закон должен был иметь силу до совершения преступления.
То же самое относится и к специальным Международным трибуналам по бывшей Югославии и Руанде. Оба эти трибунала были учреждены Советом Безопасности, легитимность которого является спорной. Он был создан тем же методом и при таких же обстоятельствах, что и Нюрнбергский и Токийский трибуналы. Сам СБ явился одним из результатов Второй мировой войны, с помощью которого союзные державы стремились обеспечить утверждение угодных им принципов политики и международных отношений. Он не был создан на основе свободного выбора и волеизъявления всех стран мира.
Кроме того, СБ представляет собой своего рода правительство, а правительство не имеет законодательной власти и лишь обязано исполнять существующее законодательство. Закон принимается законодательными органами, избираемыми населением. Функции СБ вызывают сегодня большие сомнения, поскольку в нем представлено меньшинство государств. Он не был создан всеми государствами мира, что дало бы ему право судить их граждан. Достаточно вспомнить, что Международный суд постановил, что дело Локерби не подпадает под юрисдикцию Совета Безопасности. Однако СБ пренебрег заключением Международного суда и продолжил заниматься делом Локерби в нарушение норм международного права.
И наоборот, он отказался заниматься решением того же суда о «Военной и полувоенной деятельности против Никарагуа».
У органа под названием Совет Безопасности нет законного права на создание судов. Статья 29 Устава ООН предусматривает создание не судов, а вспомогательных административных органов. Использование же Советом этого и иных положений Устава вразрез с их целями является грубым посягательством на суверенитет народов.
Таким образом, резолюции органа под названием Совет Безопасности, касающиеся создания судов и трибуналов, не имеют никакой юридической силы с точки зрения международного права и юриспруденции.
Современные международные суды формируются по образцу прежних международных трибуналов, то есть для осуществления судебного процесса над побежденной и, следовательно, слабой стороной, а не над теми, кто совершал преступления с обеих сторон.
К этому следует добавить, что при создании двух упомянутых трибуналов Совет Безопасности из положений статьи 7 Устава ООН, что свидетельствует об их политизации и предвзятости.
Незаконным является и временный международный трибунал по Сьерра-Леоне. Несмотря на то, что он был учрежден по просьбе правительства страны, он не отвечает требованиям закона, поскольку действует вне системы национального законодательства Сьерра-Леоне, и ей неподконтрольны его статут и решения в силу нижеследующих причин:
• Статут этого суда частично подчиняется так называемым нормам международного права, вытекающим из статута и решений другого незаконного международного суда – Нюрнбергского трибунала.
• Председатель этого суда и генеральный прокурор не являются гражданами Сьерра-Леоне.
• Среди его судей есть иностранцы, не подчиняющиеся национальному суверенитету, в сферу действия которого входит судебная система.
• Исполнение приговоров этого суда будет осуществляться за пределами Сьерра-Леоне.
Международный уголовный суд
Международный уголовный суд создавался на тех же принципах, что и временные международные трибуналы. Несмотря на то, что он был учрежден на основе международного договора, его статут опирается, тем не менее, на те же нормы, что и прежние временные международные трибуналы, в том числе и Нюрнбергский суд. Он не избавлен от того внутреннего порока, который не позволяет ему считаться полноправным судом со строго правовой точки зрения. Причины этому в следующем:
1. Статут этого Суда позволяет Совету Безопасности требовать приостановить рассмотрение любых представленных ему исковых заявлений. И даже если СБ откажется от привычного подхода к вопросам международного мира и безопасности, которому, как известно, свойственны селективность и двойственность, характер его взаимоотношений с Международным уголовным судом лишает последний не только его независимости, но и права называться судом. Это вытекает из того факта, что, приняв резолюцию 1422, которая откровенно нарушает общеизвестный принцип независимости суда, являющийся главным условием непредвзятого судебного разбирательства, СБ начал опекать Суд еще до того, как тот приступил к работе.
2. До настоящего времени у этого Суда нет согласованного на основе консенсуса правового текста, определяющего составы преступления, подпадающие под его юрисдикцию, а также наказания за эти преступления. В результате происходит отступление от принципов запрещения ретроактивности закона и предусмотренности в законе преступления и наказания за него (nullum crimen, nulla sine lege), провозглашенных в его статуте.
3. В юрисдикцию суда не входит преступление агрессии!! А ведь это основа всех преступлений, подпадающих под юрисдикцию Международного уголовного суда.
4. Перечисление в Римском статуте наиболее тяжких преступлений и отсутствие в нем менее тяжких правонарушений представляет собой большой пробел в этом документе, а произошло это по указанию определенных государств.
5. У Суда отсутствует важнейшая из основных гарантий справедливого разбирательства: право обвиняемого на защиту. А ведь это его первостепенное право. Здесь же, как и в прежних международных трибуналах, вопрос защиты носит сугубо формальный характер. Ни в международных трибуналах прошлого, ни в Международном уголовном суде нет конкретного механизма защиты, гарантирующего обвиняемому справедливое рассмотрение его дела.
У Международного уголовного суда до сих пор отсутствуют отчетливые нормы действия защиты. Более того, проект Положения о правилах профессионального поведения адвокатов, а также норм и процедур предоставления правовой помощи, предусмотренного Правилами процедуры Суда, был принят лишь недавно и то только для того, чтобы устранить формальное препятствие для начала работы Суда, если его можно назвать судом. При этом проект был принят без подробного изучения вопроса о том, достаточны ли те гарантии, которые он предоставляет подсудимому для обеспечения его основного права.
6. Этот Суд по своему способу действия (modus operandi) ничем не отличается от прежних международных трибуналов, которые известны всему миру тем, что основывались на предположениях, подозрениях и обстоятельствах фактических событий, не поднимающихся даже до уровня косвенных улик. При этом от них не требовалось подкреплять их неопровержимыми законными доказательствами.
Он создан по образцу тех прежних трибуналов, одним из которых был временный Международный трибунал по бывшей Югославии, осудивший командующего армией боснийских сербов и командующего силами боснийских хорватов, несмотря на отсутствие каких бы то ни было улик, свидетельствующих о том, что они отдавали приказы о совершении убийств и применении пыток, в которых их обвиняли, и даже о том, что в момент совершения этих преступлений они присутствовали в месте проведения операции.
7. Этот Суд не удовлетворяет требованиям правосудия в том, что касается наличия в его составе нескольких судебных инстанций. Разделение суда на отделение предварительного производства, судебное и апелляционное отделения не может рассматриваться в качестве многоступенчатости судебной процедуры, поскольку во всех этих отделениях работают все те же 18 судей, которых отбирает Ассамблея государств-участников. Судьи сами распределяют себя по отделениям и избирают председателя Суда из своего числа. Они же определяют палаты Суда, их состав и распределение судей по этим палатам, утверждают Регламент Суда. По существу они скорее напоминают некий административный орган, а не суд. Наконец, последнее право называться судебным органом у него отнимает отсутствие независимой надзирающей инстанции, в которую можно было бы обжаловать решение его Апелляционной палаты, как это происходит, например, в любом национальном суде, где существует верховный суд, куда может обратиться осужденный или тяжущиеся стороны, чтобы обжаловать решение судов низших инстанций.
К вышесказанному следует добавить, что Международный уголовный суд подчиняется международному органу с сомнительными полномочиями такому, как Совет Безопасности, решения которого могут подвергаться влиянию могущественных держав или игнорироваться ими. Такой суд не может быть справедливым, даже если его учредителем будет Генеральная Ассамблея ООН. Это не придаст ему законности, поскольку Генеральная Ассамблея в ее нынешнем виде состоит из чиновников, делегированных в нее государствами, чтобы представлять их в ООН. Но они – не законодатели. Они не имеют права законодательной деятельности. Генеральная Ассамблея, таким образом, занимается международными дипломатическими и политическими проблемами, но не имеет законодательных полномочий.
Правом законодательной деятельности пользуются парламенты государств всего мира, или их представители. Вот если таковые соберутся на некую всеобщую ассамблею и разработают основной статут или закон о международном суде, то это решение будет иметь законную силу.
Таким образом, все известные до сих пор международные трибуналы являлись лишь фикцией, внешней вывеской. В пользу этого говорят следующие факты:
• До сих пор не существует принятого на основе международного консенсуса юридического документа, который определял бы составы преступления, подпадающие под юрисдикцию международного суда, а также наказания за подобные преступления, что позволило бы говорить о существовании международного уголовного законодательства, предусматривающего преступления и наказания, то есть о действии принципа «без закона нет ни преступления, ни наказания», даже если эти нормы уже содержатся в текстах международно-правовых документов таких, как Гаагская конвенция 1899 года и последующие международные договоры и конвенции.
• Государства мира до сих пор не смогли договориться об определении преступления агрессии, что облегчило бы определение понятий агрессора и субъекта, обладающего правом на законную самозащиту. Расплывчатым остается также понятие агрессивной войны.
• Ссылка на резолюцию Генеральной Ассамблеи ООН, принятую в ноябре 1948 года, о кодификации норм международного права, вытекающих из статута и решений Нюрнбергского трибунала, не имеет законной силы. Сама эта резолюция не имеет под собой легитимной основы, поскольку Нюрнбергский трибунал также был незаконным. Предусматривая кодификацию норм международного права, вытекающих из статута и решений Нюрнбергского трибунала, эта резолюция нанесла ущерб международному праву.
Учитывая, что несмотря на свою незаконность и свой «чрезвычайный» характер Совет Безопасности по-прежнему оказывает решающее влияние на формирование и определение отношений между государствами, Международный уголовный суд, так же, как и учредивший его орган, продолжает оставаться судом по «чрезвычайным» делам, внешней вывеской, прикрывающей враждебные замыслы могущественных держав против слабых стран. Он позволяет этим державам оставаться вне юрисдикции суда, если таковая у него имеется вообще. Национальные суды по-прежнему будут пользоваться большим доверием, чем международные, а их решения будут в глазах общественности выглядеть более справедливыми, в силу легитимности и независимости этих судов. Тем более, что принцип универсальной юрисдикции национальных судов позволяет любому государству предавать лиц, совершивших военные преступления, национальному суду, где бы ни было совершено данное преступление и каким бы ни было гражданство преступника.
Международное право еще до конца не созрело и продолжает оставаться всего лишь обычаем, не пользующимся единодушным признанием. И оно будет сохранять свой нынешний характер до тех пор, пока будет оставаться правом межгосударственным, а не надгосударственным. Тем более, что национальный суверенитет государств над своей территорией и гражданами до сих пор является критерием для применения и толкования любого международно-правового документа.
Естественной нормой и правом любого человека является положение о том, что на него не распространяется действие закона, разработанного без его участия. Если закон был сформулирован и принят каким бы то ни было органом в обход его участия, его нельзя заставить подчиняться этому закону.
|
