yushchuk.livejournal.com
Диспозиция.
Решение Путина назначить Игоря Холманских полпредом оказалось, как минимум, креативным. Настолько креативным, что группа людей, известных как «креативный класс» (это самоназвание) или, по версии их оппонентов – «бездельники, ничем конкретным не занимающиеся» начал эмоционировать на полную мощность.
Я не знаком с Холманских – поэтому не могу, и не стану анализировать его личные способности.
Я не стану также подробно говорить о том, что разговоры «креативного класса» о гарантированном, по их мнению, отсутствии у Холманских знаний для работы Полпредом выглядят странно. Ну, во-первых, они сами не так давно говорили, что Полпред вообще непонятно зачем нужен и все равно от него никакого толку нет. А, во-вторых, их не смущало видеть кудрявого фотографа мэром города или адвоката без практики – президентом страны.
В конце концов, жизнь скоро покажет – что Холманских может, а чего не может. И, полагаю, «креативный класс» своей «бурей в стакане» сам себе удавку затянет: он отрезает возможность диалога, а в режиме противостояния Холманских их уже один раз успешно «нагнул» – в более сложных условиях предвыборной борьбы.
Как устроен завод.
Остановлюсь на моменте, который, в связи с утратой Россией культуры производства, оказался неочевиден для очень многих.
Я родился и вырос на Урале во времена, когда его гордостью было крупное производство, а не системы поиска соседей в Интернете. Поэтому круг моих знакомых включает в себя производственников советской школы – понимающих, что такое завод на самом деле. Особенно – что такое крупный оборонный завод.
Так вот, подобно тому, как в армии идет линейный рост человека от рядового до генерала, на производстве происходит нечто похожее.
Если у человека нет высшего или среднее специального образования, он мог пробиться из рабочих в бригадиры. И всё. В принципе, были уникумы с так называемым «золотым клеймом», которые могли выбиться в мастера. Но – только на вспомогательном производстве и крайне редко. Потому что для руководства коллективом нужны специальные знания.
Человек со средним специальным образованием мог стать мастером, которому подчиняются несколько бригадиров. Самые лучшие мастера могли выбиться иногда в начальники цеха. Но тоже в случаях, когда у них большой опыт и большая практика. Причем такой цех мог быть, как правило, тоже вспомогательным: например, столярным или по проведению вентиляции. Но не на основном направлении работы завода.
Это было не проявлением дискриминации, а требованием даже того технологического периода времени. Потому что человек «из практики» не сможет прочитать чертежи или более сложную документацию.
Т. е., чтобы вырасти, человек должен был получать образование по специальности.
Человек с высшим образованием мог стать начальником участка. Это была стартовая позиция, причем не для всех, у кого есть диплом, а для тех, кто себя уже проявил – скажем, работая на заводе в период учебы. Иначе, его могли сделать мастером, а дальше его рост определялся тем, насколько успешно он работает.
В подчинении начальника участка находились несколько мастеров. В участок мастера и подчиненные им бригадиры объединялись по технологическому принципу. Например, на сборочно-монтажном производстве, выпускающем блоки радио-электронной аппаратуры, будет начальник участка, в подчинении которого – несколько мастеров над сборщиками, несколько – над монтажниками, несколько – над регулировщиками. Количество мастеров определяется нормами управляемости.
Работа мастера диктуется планом: сделать определенное количество блоков к определенному сроку. Мастер должен расставить людей, синхронизировать их работу, обеспечить их инструментом и материалами, решить возникающие проблемы. В результате, к нужному сроку выпускается определенное количество изделий надлежащего качества. Это – очень конкретная, системная работа.
В цехе могли быть, вместе со сборочно-монтажным участком, и другие – отдельные, с технологической точки зрения, но, тем не менее, связанные с основной тематикой цеха. Например, участки волноводов (там медники паяют), заготовительный участок (материалы, скажем, разматываются из транспортных бухт, или пропирываются), жгутовой участок – где провода в жгуты связывают и т.д.
Над начальниками участков стоит зам. начальника цеха и начальник цеха. Их работа, принципиально, такая же, как у мастеров, но в значительно большем масштабе.
Начальник цеха, таким образом, – это человек, который умеет расставить людей, понимает как организовать технологический процесс, решает вопросы с охраной труда, снабжением, эксплуатации помещений, ремонтом и установкой оборудования, реконструкцией производства, внедрением новых изделий. Его работа на крупном предприятии – по сути, эквивалентна работе директора небольшого завода. Эта работа и позволяет выпустить к нужному сроку готовую продукцию. Параллельно, кстати, решая вопросы «затыков» на участках смежников или непоставки в срок нужных компонентов.
Занимается начальник цеха выплатами зарплат и распределением премий за выполненную работу, т. е. – самым что ни на есть менеджментом.
Это – непростая работа, которая значительно сложнее работы, скажем, директора овощной базы – из которого, как показала практика, получается иногда мэр мегаполиса.
Такое длинное объяснение азов производства необходимо, на мой взгляд, для того, чтобы представители «креативного класса», прежде чем начнут орать о моей продажности (как врач в прошлом, я понимаю причины их фрустраций) – как минимум, поняли, с чем имеют дело, и не выглядели совсем круглыми идиотами в своем креативе.
Исторические параллели феномена Холманских.
А теперь, после того, как я рассказал – какой опыт, на самом деле имеет, в силу своей должности, 40-летний Холманских, я расскажу об исторических параллелях.
«Прецедент Холманских» – на самом деле, вовсе не прецедент. Подобный (по масштабу, а не названию) карьерный рост уже был у специалистов в СССР. Причем в оборонной промышленности – потенциал которой даже за 20 лет реформ не убит полностью.
Я хочу привести пример двух видных организаторов советской промышленности, трудовой путь которых, на мой взнляд, поразительно повторяет Игорь Холманских. Это Анатолий Антонович Реут и Лев Алексеевич Воронин.
Оба начинали мастерами на заводе, и, пройдя все ступени лестницы руководителей производства на предприятии, стали заместителями министров оборонных отраслей, а затем Первыми заместителями председателя Госплана СССР.
Я разговаривал с людьми, лично знавшими и работавшими вместе с Реутом и Ворониным. По их воспоминаниям это были мощные организаторы советской оборонной промышленности.
И пусть говорят, что Реуту помог сделать карьеру тесть, Притыцкий Сергей Осипович, бывший в то время председателем Президиума Верховного Совета БССР. У самого Реута от этого организаторского таланта не отнять.
А у Воронина «лапы сверху» не было (как, впрочем, до сего дня и у Холманских), но его потенциал был виден окружающим и принимался как должное. Еще работая на заводе в Свердловске, Лев Алексеевич уверенно говорил: «Я буду Министром». И в это верили. И он стал министром, так как его должность в Госплане была министерского ранга.
И у Реута и у Воронина, в конечном счете, появились партийные и советские должности, так было заведено, и правильно делалось, в СССР, чтобы технический специалист и организатор, прошел школу работу с людьми.
При всем моем неоднозначном отношении к Путину, я все же надеюсь, что это станет трендом по введению профессионалов из реального сектора экономики в руководство различными отраслями страны. На мой взгляд, руководитель строителей Эдуард Россель и директор крупного завода Аркадий Чернецкий на сегодня продемонстрировали значительно больше результатов в работе, чем карьерные чиновники из завлабов НИИ, непрофессионалы в руководстве министерствами и уж тем более – чем "креативные бездельники", которые флэшмоб на практике представляют, а конвейер – нет.
|