|
aleksandr-skif.livejournal.com 10.03.2016 19:53
Бюджет государства, независимо от его размеров, чем-то сродни бюджету семьи. Основное правило для успешного существования – это чтобы доход был не ниже расхода, а желательно – выше, что обеспечивает прирост дополнительных материальных благ. Если доход ниже – это вызывает дефицит бюджета, а если выше – профицит. Если государство живет не в режиме натурального хозяйства и приобретает из-за своих пределов произведенные на чужой территории товары, то ему на адекватную сумму необходимо реализовывать товаров, произведенных на своей. Разумеется, это до пределов упрощенная схема, но при переносе на нашу действительность лучше упростить – у нас и так все усложнено и запутано.
Доходность нашего бюджета существенно дефицитна, и это обусловлено очевидными для всех причинами. Первая причина – снижение уровня производства. Война, знаете ли. Вторая причина – налоги, которые взимаются по труднопонимаемой схеме: «это тебе, это опять тебе, это снова тебе», - так приговаривал известный персонаж фильма «Свадьба в Малиновке», пополняя свою кучу и одевая, в итоге, на голову подельнику изящный чепец. При этом так и не прояснен вопрос: а что с прибылью предприятий, зарегистрированных в Украине? Она как, облагается налогами, или как с «Олимпом», который спонсирует и АТО, и местные фонды внебюджетного характера? Вопрос риторический. Третья причина – превращение нашей территории в сырьевой придаток. Не факт, что надбавленная стоимость идет на пользу делу, но то, что она во многом формируется за счет примитивизации способов ее получения, оптимизма не вызывает. Речь идет о добыче полезных ископаемых способом, который даже во времена Януковича считался незаконным, хотя и не пресекался ввиду его сверхприбыльности.
Так называемые «дырки». Процветанию этого направления чрезвычайно поспособствовала наша незабвенная узница Харькова – Юлия Тимошенко. Став премьер-министром, эта предприимчивая дама решила сформировать запас топлива на теплоэлектростанциях, которые работали иногда с колес, пожирая уголь целыми составами. Видя это бедственное положение, мадам выделила из бюджета десять миллиардов гривен при очень привлекательном тогда еще курсе доллара, и поручила своей гендерной соратнице – госпоже Королевской – практическую реализацию задачи. Замысел состоял в том, чтобы, убрав конкуренцию и заведя угольные потоки на свою, якобы, государственную структуру, вымыть из выделенной суммы максимум в свой карман. С этой целью всем поставщикам угля были запрещены прямые договора с электростанциями, а закупочные цены были демпингованы настолько, что влезть в них со сколько-нибудь приемлемой рентабельностью могли только угольные предприятия, не платящие налоги и не соблюдающие никаких производственных правил. А это они, родимые -«дырки», или, по другому, «копанки».
По скромным подсчетам, с учетом закупочной стоимости, расходов на транспортировку и цены реализации конечному потребителю, из десяти миллиардов нашим «бандиткам» капнула почти половина. Схема понравилась и ее преемнику, а позже президенту – В.Ф. Януковичу. Его сыном Александром была создана компания ДРФЦ, - точнее, не создана, а отнята у поведшего себя неправильно бывшего близкого к В.Ф. человека – Э. Прутника, вместе с другими активами и будущим премьером Сергеем Арбузовым. Все было реализовано без существенных отличий, за исключением смены карманов, и приостановленные ровно на два дня потоки нелегального угля «пониженной себестоимости», угробляя угольную промышленность и набивая кошельки допущенных к схеме «близких» семьи, устремились по назначению.
О, чудо! И мы не стали пренебрегать опытом предшественников: ДРФЦ в полном составе, с полным же соблюдением теперь уже многолетних традиций, перешел в «Угли Донбасса». Но мы не были бы революционерами, если бы не внесли своих корректив: мы предложили то, что всегда считалось незаконным, перестать считать таковым, присвоив ему какой-то статус. Угольщики были шокированы: на «дырках» нет правил, нет соблюдения условий труда, нет технологических процессов. Зачастую это дыра в земле, вырытая подручными способами, на участках поверхностного залегания пластов. Из всех применяемых агрегатов – лебедка, трос и генератор. Иногда погрузчик, а иногда даже генератора нет, и в качестве лебедки используется заднее колесо мотоцикла, слегка модернизированное барабаном, которое при запуске мотоцикла наматывает трос и вытаскивает цинковое корыто с углем. Это нужно видеть! Какая там техника безопасности – случись что, даже искать не станут. Но в совокупности такие «дырки», добывающие часто не больше десяти – двадцати тонн в день, дают огромное количество угля. Их просто дохрена. Это не просто конкуренция – это обвал.
А теперь взгляните на то, что такое обычная шахта. Мало того, что это собственный трудовой коллектив, работающий по нормам и правилам, но это еще и целая околошахтная индустрия: кабеля, конвейеры, транспортерная лента, проходческие комплексы, добывающие комбайны, куча электродвигателей, средств защиты, и много-много чего. И все это производят смежники, у которых свои технологии, предприятия и трудовые коллективы. Если мы перейдем на кирки и лопаты, то станем могильщиками собственной промышленной базы, которая тоже, как ни странно, не только потенциал, но и налоги. Не по-хозяйски как-то. Неужели мы ничему не научились за прошедшее время, и сами, как временщики, стремимся побыстрее набить карманы, не думая о будущих поколениях? Ответ «там за туманами».
Теперь о самом забавном – о рынках сбыта. Мы апеллируем к неизбежности потери рынков сбыта производителями, в случае, если они официально зарегистрируются в ДНР и станут платить налоги в наш бюджет. Речь идет, в том числе, и о моем друге Ахметове (специально для Луценко – написано иносказательно), заводы и шахты которого – то немногое, что еще работает не в убыток. Здесь есть пара моментов: потеряем рынки – лишимся не только налогов, но и производства и зарплат. Будем нянчиться – будем бегать по кругу: продукт производства будет уходить по старым каналам, добавленная стоимость будет оседать не у нас; заберем в нашем состоянии – потеряем все. Выход – какой? Становиться частью российской экономики. Идиот? Не совсем. С одной стороны, это не противоречит нашей политической доктрине – стремиться в Россию, а с другой – решает проблему отторжения донорского органа. Речь о том, что так называемая «национализация» станет не больше, чем фикцией. Под знаком популизма народу объявят о революционном шаге, но на деле все останется, как было – гравитация непреодолима, а левитация – скорее всего, фикция. Нужны нам фикции?
Россия не возьмет наш товар в рамках бизнесовых отношений, у нее и своего хватает. Особенно угля и металла. Она уже сейчас вводит квоты на поставки угля в Ростовскую область. А история с шахтой Засядько? Пример очень поучительный. После ее так называемой национализации пришлось не раз поуговаривать Рината Ахметова, чтобы он продолжил покупать ее уголь и платить за него деньги, но уже не Звягильскому. ( Даже Кобзон заступился за «деда», упрашивая не отбирать у него шахту) Отзвуки этих уговоров мы не раз слышали в виде разрывов в районе авдеевского коксохимзавода. Знаю о понуждении к миру, но понуждение к бизнесу видел впервые. Там еще была ситуация: после взрыва «метана» директора посадили за несоблюдение норм концентрации газа и не остановку шахты до устранения проблем. Но как только его посадили, произошло уничтожение противником двух из трех шахтных вентиляторов и питающей подстанции, что, впрочем, не помешало шахту запустить именно теперь, при гораздо более сложных условиях эксплуатации – хорошо бы, чтобы доходы с нее хотя бы частично попадали в бюджет, а то и директор отсидел, и люди погибли ради «национализации».
Чтобы такого не было, проблему нужно решать радикально, и не при помощи того, что здесь принято считать национализацией. Нужно вводить наш промышленный потенциал в структуру российского промышленного потенциала . Может быть, и через национализацию, но с прицелом полного перенаправления нашего продукта производства на другие рельсы. Мы можем сделать огосударствление, но для управления необходимо пригласить российские управляющие компании, и желательно профильные, чтобы планирование российского производства производилось уже с учетом наших возможностей. Посадить наших бухгалтеров на предприятия, подлежащие «национализации», для учета прибыли, чтобы потом "дерибанить" ее на свое усмотрение – мертвому припарка. Слияние с российской экономикой – единственное спасение для нашего потенциала. Сейчас дефицит восполняется за счет помощи из России, но всегда так не будет, - и что тогда? Возврат в Украину для нас невозможен, полумеры – это вечный бег по кругу, время работает против нас. Это моя позиция, но я не единственный, кто ее разделяет.
|
