Источник civil-disput.livejournal.com 20.10.2015, 05:53
История философии есть отчасти история мысли, тогда как мой курс охватывает и нефилософские мысли. Например, в более поздних разделах мы много говорим об Адаме Смите, Фрейде, Райхе, Кейнсе, Юнге. Подчас обращаемся к вопросам современного естествознания или рассматриваем историко-социологические теории. Ничего этого нет в курсах философии или ее истории.
Во многом подход историка мысли совпадает с тем, что у Гегеля названо «феноменологией духа», предваряющей собственно философию. Но, опять, совпадает не во всем. Гегель свою феноменологию излагает специфическим очень сложным языком, а мы пользуемся общеупотребительной терминологией.
Оглавление
История мысли. Приглашение
Еще дальше за порог. Другие истории мысли
Евгений МИЛЮТИН. СВЯТАЯ НАУКА – РАССЛЫШАТЬ ДРУГ ДРУГА, или Как психологические типы создают историю, экономику и культуру
История мысли. Приглашение
19.10.2015, 06:01

… стоит ступить на дорогу и, если дашь волю ногам, неизвестно, куда тебя занесёт …
Мне всегда нравились истории, уводящие за порог повседневности, и я был рад однажды узнать, что существует, оказывается, история всех историй, которая не имеет начала и никогда не закончится.
История мысли.
События и деяния, составляющие предмет этой истории, суть такого рода, что в их содержание входят не столько индивидуальные образы мыслителей, сколько то, что они создали, а их создания и есть ее творческий субъект.
Иногда кажется, что эти акты мышления отошли в область прошлого и лежат по ту сторону нашей действительности. Но на самом деле то, что мы есть, являет собою именно эту мысль.
Есть что-то андерсеновское в этих словах, – не правда ли?
Как сон, который, пока его видишь, понимаешь, что он такое, а стоит проснуться – как уже не помнишь, о чем…
История мысли – это попытка вспомнить все сны, длящиеся от начала времен.
Не совсем история, поскольку не прошлое составляет ее суть, а то, что всегда сохраняется, что бы ни происходило. И не совсем философия, так как история мысли включает интереснейший событийный материал, которого лишен курс философии.
Я начал читать курс истории мысли в 2012 году, уже имея опыт лекторской деятельности в России и в США.
Но я сразу столкнулся с новой для себя магией этого предмета.
Математика должна признать, что теоремы Пифагора до самого Пифагора не было, поскольку сначала ищется одно, затем доказывается другое, и так раскрываются последовательные формы математического знания.
Парадоксальным образом, история мысли, которая ищет того, что в своей сути есть знание, безотносительно формы, должна прийти к выводу, что и теорема Пифагора, и вообще вся математика уже существовали как знание до Пифагора, без Пифагора, и что это знание уже в начале времен состояло из еще неизвестных нам теорем.
Точно так же, история мысли, хотя я был первым, кто предложил такой курс наук, существовала задолго до меня, и уже включает в себя то, что только станет известным после, помимо меня, включая и мои завтрашние мысли, пока мне неизвестные.
Я был ошеломлен открытием, что такая постановка вопроса верна не только применительно к прошлому, но и к будущему.
Не менее завораживающим выглядит и вытекающее отсюда следствие. А именно, что знание способно обходиться без нас как формы, и что не только мысль человека ищет знания, но и само знание, вероятно, способно искать и находить человека.
Уместить это в сознании не как простую метафору, а как факт логики, было так же сложно, как если бы я учился ходить на голове.
Наверно поэтому некоторые люди, недоучившись, объявляют себя проповедниками успеха, истины или чего-то еще.
Обнаружив, что знание так же нуждается в собеседнике, как я нуждаюсь в нем, я лишь избавился от одиночества.
Стал больше ценить в своих лекциях не сами лекции, а те новые вопросы, которые они провоцируют, не столько небольшой заработок, который они приносят, сколько возможность быть участником клуба историков мысли.

Клуб «Зеленая Лампа» объединяет обществоведов, преподавателей, деятелей искусства и бизнеса, некоторым из которых я предоставлю слово в дальнейшем. Все, что я делаю в Интернете, имеет целью включить в этот круг как можно больше новых людей и новых мыслей.
Наука истории мысли как знание уже содержит в себе все прошлое и все будущее, включает все Ваши или мои мысли, даже те, которых у нас еще нет. Но индивидуальное сознание еще должно подняться до такой науки, чтобы вернуться к себе домой. Поэтому даже известное не обязательно есть то же самое, что познанное.
Ниже вы найдете программу наших встреч, отзывы участников, другие комментарии и мои дополнительные контакты.
1. Зачем нужна философия? и Зачем нужна история мысли?
…неверно думать, что философия только обобщает известное ей из открытий физических наук – смысла в таком занятии нет никакого! В действительности, философия даже нисколько не интересуется физикой. Все, что философ мог бы узнать из наук о мире, относится к чему-то конечному. Тогда как предметом самой философии, напротив, является бесконечность. …история философии не показывает ни постоянства простого содержания, к которому ничего больше не добавляется [как в Религии], ни только течения спокойного присоединения новых сокровищ к уже приобретенным раньше [как в Науке], а обнаруживается, видимо, скорее как зрелище лишь всегда возобновляющихся изменений целого…

...Выход за границы такого примитивного типа познания – познания природы, для которого достаточно простых математических языков, буквально силой вернул естествознание в класс философии, где все еще слышно эхо речей Гегеля о бесконечном, не имеющем границ, и обязательно противоречивом мире, который, в основе, представляет собой мысль, тогда как материя есть лишь форма мысли. В центр споров представителей теоретических дисциплин – математики и физики, все более выдвигается вопрос о том, что есть сущее само по себе? – в формулировке Аристотеля («Метафизика»). Так спрашивать в действительности означает: дерзнуть на то, чтобы исчерпать, выспросить до дна неисчерпаемое этого вопроса, обнажив то, о чем он вынуждает спрашивать. Где подобное совершается, там — философия.
2. Предмет философии, его трансформация в предмет истории мысли и матрица Гегеля
Наука философии обладает той отличительной чертой, или, если угодно, ей присущ тот недостаток по сравнению с другими науками, что сразу же имеют место различные воззрения относительно ее понятия, относительно того, что она должна и может давать.

...феноменология, она же, история мысли, предстает перед своим исследователем как сущность, в некотором смысле, равная нам. Во всяком случае, это не просто знание самого исследователя, а такое знание, которое для себя наделено волей к познанию, и может знать нас также, и даже лучше, как мы знаем его. Предмет науки истории мысли это ее собеседник.
3. Становление мыслящего себя сознания в потоке времени
…мы должны изобразить историю мира мыслей, изобразить, как он породил себя. – Г. Гегель

Если мысль совпадает с истинной субстанцией человека, тогда мысль не должна иметь истории, так как истинное не может меняться. Каким же образом тогда интеллектуальный мир доходит до того, чтобы иметь историю? Этот вопрос должен быть рассмотрен нами в первую очередь.
4. Познай себя и познаешь богов
«Там, где наступает разрыв, – лишь там философствуют». Философствование означает, что сознание теряет фиксацию на наличной традиции и обращает внимание только на себя. «Всякое познание и изучение, наука и даже действование имеют своей целью не что иное, как извлечение из себя и выявление вовне того, что есть внутри или в себе».
Когда сознание отворачивается от обращенного в ничто прежнего духовного мира, чтобы извлечь из себя знание о себе, – тогда и происходит новое рождение философии, достигается знание причины, управляющей всеми прочими причинами, знание мыслью самой себя. (Аристотель)
Поступая так, мыслящее себя сознание, не будучи связанным никакими внешними по отношению у нему причинами, действует только исходя из собственной необходимости, иными словами, достигает абсолютной свободы. (Спиноза)
Посредством свободной мысли сознание выявляет различие между эталонным знанием и существующим. Это же знание порождает затем новую форму развития.
Серьёзный и многогранный пост. Заставляет о многом задуматься. Заберу для размышлений.
– tslongin по поводу «Переполюсовка капитализма в России»[1].
5. На пути к бесконечному. Большая вода Фалеса и апейрон
Что заставляет нас чувствовать себя уютно у греков, так это то, что враждебный мир они превратили в родной дом: нас связывает с ними тепло дома. Ужасный миф о Тиамат они превратили в воду, хотя… «и не просто в воду». Тонкая ироничная магия греческой спекуляции позволяла им путешествовать в безднах, извлекая из них полезные в домашнем хозяйстве вещи.

То, что греки переходят от самых ранних начал философии сразу к довольно сложной системе наук и технологий, поразительно. Названия произведений I в. н. э. звучат очень знакомо: Оптика, Метрика, Пневматика, Автоматопоэтика (трактат об автоматах), Катоптрика (о зеркалах).
Естественнонаучные представления той эпохи в целом пригодны для преподавания в современной средней школе. Но затем мысль делает странный поворот. Она все забывает. На 1600 лет.
6. Человек как Пифагор
В древности говорили, что человек может быть как человек или как Пифагор.
Природа теоретического или логического мышление более всего состоит в том, что новое знание возникает в таком мышлении как бы чудесным образом. Не из конкретного опыта, не обязательно даже из обобщения многих конкретных опытов, а из предустановленных правил, которым подчиняется мышление.
Практическое овладение этими правилами сообщает конкретному человеческому уму способность видеть невидимое, делая такого человека, если и не богом, то Пифагором.

Современные точные науки выстроены таким образом, что единственным критерием для отбора является публикация в «правильных журналах». Таким образом, задача участника научного процесса состоит не во всемерном освещении проблемы и не в попытке разобраться в том, как устроена Природа, а в том, чтобы пройти рецензентов. Предлагая только одну координату, мы минимизируем полемику и претензии на что-то глобальное, а, значит, шансы быть опубликованным повышаются.
- anton-lipovka.livejournal.com о том,
как наука мешает сама себе
А мы ей поможем!
7. Причина государства
До XVII века европейцы обходились без него. Более того, мы и по сей день не достигли в своем развитии уровня античной государственности. В это даже с трудом верится, поскольку учебники социальных наук все, что угодно называют «государством» и «демократией», и легко жонглируют этими понятиями, объединяя их и разъединяя по своему произволу. Тем самым они берут, или вернее, крадут у греков их слова, лишенные после такой кражи всякого смысла. Содержание же государства таково, что это логически последняя выпускная ступень университета. Тогда как демократия и вовсе противоположна идее государственности. Поскольку «разных» логик не бывает, не бывает и «разных» государств или демократий. В противном случае стоило бы предположить, наряду с разными государствами, также разные химии или физики. Сравнивая современное «демократическое государство» с логикой Государства Платона и логикой Демократии Солона, мы должны признать, что в современности нет ни того, ни другого.
8. Неживое, живое и мысль
Государства для своего благополучия не нуждаются ни в стенах, ни в триерах, ни в корабельных верфях, ни в многонаселенности, ни в огромных размерах, если они лишены добродетели.
Платон, Алкивиад
Если государство является предметом науки, мы должны счесть государство либо неживым, либо живым, поскольку наук о чем-либо третьем в нашем понимании не существует. Намерение Сократа говорить о справедливости, добродетели или доблести мы не можем отнести ни к одной из двух научных отраслей, и потому такой подход вот уже 2500 лет ставит теоретиков и практиков в тупик. Все это время, знакомясь с теорией государства Платона, они разводят руками и говорят: ну это, знаете ли, просто философия!
9. Власть наихудших
«Чтобы утаиться, мы составим союзы и сообщества; существуют и наставники в искусстве убеждать, от них можно заимствовать судейскую премудрость и умение действовать в народных собраниях: таким образом, мы будем прибегать то к убеждению, то к насилию, так, чтобы всегда брать верх и не подвергаться наказанию».
10. Власть наилучших
Значит, если уж признавать какое-нибудь государство преодолевшим и удовольствия, и вожделения, и самое себя, так это будет наше государство.

11. Космические цели государства
Если установленная нами природа философа получит надлежащую выучку, то, развиваясь, она непременно достигнет всяческой добродетели; но если она досеяна и высажена на неподобающей почве, то выйдет как раз наоборот. Или ты думаешь, что великие преступления и крайняя испорченность бывают следствием посредственности?
12. Аристотель. Общие замечания
«Когда философия со своими абстракциями пишет серыми красками на сером фоне, тогда уже миновала свежесть и живость юности, и даваемое ею примирение есть примирение не в действительности, а в идеальном мире, в мире мысли». Это сравнение уместно в отношении Аристотеля. Оно относится всецело к рабочей кухне философа, где реальности еще нет, где новая реальность только подготавливается, а властвует возможность. Философия Аристотеля уходит с форума, из общественной жизни, из театрального мира, из поэзии. Она оставляет себе маленькую каморку ученого, куда никто не должен иметь доступа, пока в этой каморке не возникнет фантом новой действительности, новая целостность, замысел пьесы новой действительности.
13. Форма и Материя. Возможное и Действительное
О том, что существует или возникает естественным путем, мы еще не говорим, что оно имеет естество (physis), если у него еще нет формы, или образа. Формой я называю суть бытия каждой вещи и ее первую сущность. Ищут причину для материи, а она есть форма, в силу которой материя есть нечто определенное. Ведь слог – это не [отдельные] звуки речи, и слог "ба" – не тоже самое, что "б" и "а". Я разумею здесь под материей то, что, не будучи определенным нечто в действительности, таково в возможности. Изменение в количестве и изменение в качестве не одно и то же. Пусть по количеству вещи не будут постоянными, однако мы познаем их все по их форме. Одна лишь окружающая нас область чувственно воспринимаемого постоянно находится в состоянии уничтожения и возникновения; но эта область составляет, можно сказать, ничтожную часть всего, так что было бы справедливее ради тех, [вечных], вещей оправдать эти, нежели из-за этих осудить те.

14. Движение и Перводвигатель
Хотя в опыте нет более знакомого нам явления, чем движение, его природа ускользает от нас. Вопрос о причине, по которой вещи движутся, первым из мыслителей попытался решить Аристотель, но и 2500 лет спустя, в наше время еще нельзя сказать, что задача решена. Мы начнем с загадок, которые в теории еще остаются, чтобы затем вернуться к ее началу и убедиться в том, что наука все еще остается в парадигме, предложенной античной философией, что не может не вызывать изумления – ведь опыт, доступный Аристотелю, был бы пренебрежимо малой величиной в сравнении с опытом современного естествознания.
15. Душа человека между идеальным и материальным
"Чудовище ли я замысловатее и яростней Тифона, или же я существо более кроткое, простое и хоть и скромное, но по своей природе причастное какому-то божественному уделу?" – Платон, Федр "Платон и Аристотель! Это не только две системы, но и типы двух различных человеческих натур, которые, с незапамятных времен, облаченные во всевозможные одеяния, в той или иной степени противостоят друг другу. Какие бы имена ни возникали на авансцене истории, речь неизменно идет о Платоне и Аристотеле. Натуры мечтательные, мистические, платоновские из недр своей души выявляют христианские идеи и соответствующие им символы. Натуры практические, приводящие все в порядок, аристотелевские, созидают из этих идей и символов прочную систему". – Генрих Гейне
В вопросе о природе человеческой души мы, как это уже было прежде, вновь столкнемся с различием стилей, трактовок, исходящих от двух самых глубоких умов Античности. Мы начнем с двух диалогов о душе у Платона, чтобы затем познакомиться с учением Аристотеля о том же предмете.
16. Отпечаток в воске. Представления Аристотеля о душе
Трактат Аристотеля «О душе» (peri psyches) стал на многие века основным руководством при изучении психических явлений. Несмотря на широкую известность этого произведения, для современного читателя оно представляет большую сложность, как с точки зрения языка, так и с точки зрения содержания. Читая его «Метафизику», мы уже сталкивались с тем, что такие общеупотребительные ныне слова как «движение», «форма», «материя», «энергия», «деятельность», у Аристотеля имеют иной смысл. Та же проблема поджидает нас и в этом новом произведении. Читатель, желающий добраться до сути сказанного, вынужден прикоснуться к самому таинственному и, может быть, самому полезному аспекту философии – искусству вопрошания, знакомясь вместе с античным автором с непривычным звучанием привычного.
Слово первому Амфитриону «Зеленой Лампы».

Женя, твой курс был интересен мне, моим студентам, нашим преподавателям, сотрудникам и тем, кто просто проходил мимо. Сознание совершенно перевернуто. Мы под впечатлением. Передавая эстафету, желаю успеха всем новым участникам «Зеленой Лампы»!
— профессор Н. Тютчева, директор архитектурного бюро «Рождественка», преподаватель МАРШ, советник губернатора Архангельской области
Еще дальше за порог. Другие истории мысли
20.10.2015, 05:53

Человечество переживает очередной кризис развития. Эта мысль постоянно звучит в СМИ, выступлениях политиков и ученых. Современный кризис, являясь одновременно этическим, управленческим и хозяйственным, затрагивает все аспекты Университета и Государства в широком смысле слова, – как определенного типа общежития людей. Этот тип коллективного бытия возник в полисах Эллады, породил в дальнейшем Римскую республику, а в новое историческое время – национальные государства. Сегодня человечество находит условия своего существования в рамках прежней модели стеснительными, обременительными, устаревшими. Каким будет пост-кризисный мир, однако, неясно. Существующие тенденции позволяют говорить о том, что общежитие людей будет скорее глобальным, чем национальным, что информационные взаимодействия будут строиться скорее не от элит к низам, а на принципах децентрализованных одноранговых сетей (peer-to-peer, P2P), а интенсивность и разнообразие информационных взаимодействий резко возрастет. Эти тенденции подрывают существующие модели власти и собственности Университета и Государства и предвещают появление новой модели коллективного знания, иного социального поведения, в конечном счете – другого Человечества.
Историкам мысли уже известны некоторые модели подобных трансформаций. О них то мы и говорим.
17. Римская цивилизация

Слово «Рим» может служить синонимом мировой истории.
Хотя мир был свидетелем торжества более обширных имперских проектов, все они были разрушены наследниками Рима – либо европейцами, либо русскими.
Современное научное знание доступно не только потомкам Рима, однако, теоретическая идея этого знания (в отличие от научного опыта), остается все еще в руках Рима, а другие общества добавили к этой идее мало или вовсе ничего.
В Риме сложились две модели власти – олигархическая демократия (правовое государство) и идеологическая блюстительная монархия, которые затем по отдельности были восприняты обществами-наследниками и стали частью отличительных особенностей, соответственно, западной Европы и России, а позже были навязаны остальному миру.
На первый взгляд, кажется, что деяния римлян принадлежат истории, отошли в область прошлого и лежат по ту сторону нашей действительности. Но на самом деле то, что мы есть, являет собой нечто историческое, и, следовательно, римское.
18. Психотип «истинного римлянина» в потоке времени
Если нам нужна не просто история, а наука об истории, тогда требуется привязать исторический процесс к повторяющимся и, следовательно, типичным событиям.

Нам тут же могут заметить, что в истории ничто не повторяется, а то, что в ней типично – не показательно.
Главная внутренняя проблема исторической науки состоит в том, что, обладая обширным материалом, демонстрирующим как сходство, так и отличия изучаемых системных объектов, наука пока неспособна должным образом теоретизировать причины по которым они, в одних случаях, похожи, в других случаях – отличаются.
Очевидные недостатки существующих моделей истории в свое время заставили меня предположить, что ее повторяющиеся типичные события ищутся не в той области, в которой их можно обнаружить: это не могут быть ни памятники идей, ни материальные вещи, ни, тем более, вмещающие ландшафты.
Что же пропущено? Очень просто: сам человек.
19. Начальники и подчиненные. Борьба психотипов. Марий и Сулла

Окончательная победа над Карфагеном в 146 г. до н.э. обернулась для Рима столетием скорби. Республику сотрясают скандалы, ее сенаторы соперничают в коррупции, ее армии терпят поражения или сражаются между собой, народ доходит до крайней нищеты, а знать – до крайностей распутства и позора. Финансовые воротилы втягивают общество в долговые сети, богатые рабыни покупают аристократов для любовных утех, никто не чувствует себя в безопасности: трибуны становятся жертвами заказных убийств, наемники сжигают даже Сенат, разоренные крестьяне сбиваются в банды. Рим ли это? Победитель Ганнибала и греков Публий Сципион запрещает хоронить себя в Вечном Городе, наглый варвар предсказывает ему скорую гибель.
20. Юлиан Отступник. Путь случайного человека

Предпринятая на себя Юлианом задача была неосуществима, в культурно-историческом смысле даже вредна, но при всем том изумительная его настойчивость, нравственная дисциплина, высокая образованность, обаятельные качества его души и, наконец, самая авантюра его религиозной реформы, так трагически закончившаяся, надолго обеспечивают за Юлианом симпатии исследователей.
Для нашего курса Юлиан послужит примером выдающегося государственного деятеля, оказавшегося не в том месте, и не в то время.

Иногда меня спрашивают: зачем нам все это? Мне точно нужно. Без лекций по истории мысли все приползает к нам из темноты.
— Елена Гвоздева, художник по костюмам, Первый канал российского телевидения
21. Краткое введение в историю цинизма
Когда пользуются признанием религия, государственное устройство, законы народа, когда индивидуумы, являющиеся членами народа, находятся в единстве с последним, тогда не задают вопроса, что должен каждый человек делать для себя.
Римляне периода империи не были поклонниками тонкой философии Аристотеля. Их грубые умы требовали скорее материального, чем духовного, и в этом отношении ничем не отличались от умов большинства наших современников. Римский скептицизм, цинизм и материализм – весьма актуальная тема.
На фоне такого печального состояния сознания – их и, во многом, нашего, тем более неожиданным пророчеством выглядит быстрая трансформация цинизма в свою противоположность.
22. Филон Иудейский, каббала и гностицизм
Все возникающие в античное время новые направления мысли – спекуляция, атеистический формализм и монотеизм – отрицают, отодвигают на обочину общественной мысли магию, основанную на индивидуальном контракте мага с силой. Магия, чтобы собрать вокруг себя аудиторию, теперь нуждается в том, чтобы рядиться во внешние формы монотеизма или философской спекуляции. И такой именно мимикрией становится гностицизм. Гностики облачаются в одежды богословов или философов не ради служения моральному закону или истине, а ради фантазирования на тему «спроси меня как!» Разумеется, эти фантазии неизменно заканчивались выводом каждого конкретного автора о том, что его фантазия представляет собой наилучший способ понимания бога.
Сегодня мы также наблюдаем отчетливые и многообразные формы гностицизма, составляющие оборотную сторону циничного отношения к действительности.
23. Плотин и Дао
Если отвлечься от конкретики, то учение Плотина слишком напоминает текст Дао дэ цзин, чтобы это могло быть простым совпадением. Это учение также очень светлое и подкупающее – нет ничего кроме добра, и у каждой вещи есть душа. И на этой оптимистичной ноте античный мир расстается с философией, с облегчением отдаваясь религии.
А сейчас слово второму Амфитриону клуба.

Наши дискуссии связаны с уже имеющимся опытом, данным под неожиданным углом. Мы говорим о прошлом, но, открывая утром ленту новостей, обнаруживаем подтверждение или продолжение того, что мы обсудили или предсказали вчера. Это удивляет и дает энергию.
— Алексей Тихомиров, Заместитель Председателя Правления, Траст-Банк
Продолжим!
24. Августин Блаженный. О Граде Божьем
Августин Блаженный – одна из наиболее значимых фигур в истории христианской церкви. Его авторству принадлежит трактат «О Граде Божьем» (De civitate Dei), в котором христианская доктрина идет дальше теологических споров о природе элементов Троицы. Те споры были актуальными для философских школ Ближнего Востока, боровшихся за место в новой иерархии Византии и живших во все еще благословенном мире, почти неотличимым от Античности. Однако западная церковь оказалась брошенной в океан чужеземного варварства, говорившего на языках иных культур. В Италии, Испании, Галлии и в Северной Африке, где проходило служение Августина, под христианским спасением понималось спасение жизни христиан. Благодаря его проповеди, христианская церковь из вещи в себе, – скорее, объекта борьбы мнений, чем актора истории, превращается в V в н. э. в вещь для себя, – в субъект, стремящийся изменить мир и вооруженный средствами такого изменения.
25. Мавры и христиане. Вернуть эту землю себе

Их стиль и высокое владение философской мыслью возбуждали симпатии студентов. Получалось так, согласно этим симпатиям, что глубокие суждения о Боге и связи Бога и Человека совсем необязательно выводить из веры в Христа, как то постановили соборы церкви.
Новые поколения христианских теологов, знакомившиеся с изложением метафизических истоков собственной доктрины в трудах мусульман и иудеев, не осознавали, как и когда была пропущена эта глава в их образовании и видели в столкновении с кордовской ученостью какое-то страшное чудо. Они были шокированы тем, что иноверцы «знают Христа» лучше их самих. Такое монопольное положение исламской Испании в христианском образовании европейцев становилось все более абсурдным и нетерпимым для Церкви.
Текст лекции доступен [2]
26. Схоластика. Тупик или окольный путь разума?
«Путь духа есть опосредование; окольный путь». – Г. Гегель
Античный мир признал природу в качестве основы познания. Почему из этой фундаментальной идеи, разделяемой и современной наукой, не возникла сразу современная наука?
Зачем потребовались вековые блуждания в германском лесу с верой – но, по-видимому, без разума? Схоластическая мысль полностью противоположна мысли античности. Для неглубоких умов это обстоятельство служит поводом для насмешек и упреков в мракобесии, обращенных христианскому культурному господству. Философ, однако, должен помнить сам, и напоминать об этом исторической науке, что развитие как раз и совершается через противоположности, идет не прямым, а окольным путем.
Античная спекулятивная мысль не различала собственно природу и природу разума, и потому стремилась увидеть в сознании человека то же, что и во внешнем мире. Это то и стало роковой ошибкой, вследствие которой линия античной философии, подобно стеблю вьющегося растения, столкнувшегося со слишком высокой стеной, не продолжила прямолинейный рост, а вышла на спираль. То, что выглядит на коротком отрезке в полторы тысячи лет как попятное движение или регресс, в действительности представляло собой уловку разума-вьюна в попытке перебраться через стену.
О русской мысли в этом контексте см. (civil-disput.livejournal.com – "Русская мысль. Тупик или окольный путь разума?" (29.05.2016 14:52))
27. Философия нового времени
Религиозной жизни [христиан] противостоял внешний мир как мир природы и мир души, человеческой природы, обладавший ценностью лишь постольку, поскольку он преодолевался. Точка зрения о равнодушии этих двух миров друг к другу разрабатывалась средними веками; они метались в рамках этого антагонизма и, наконец, преодолели его. Это преодоление должно было выступить в форме порчи церкви: оконечивания вечного путем внесения в него чувственных склонностей человека, и точно так же вечная истина была перенесена в сухой формальный рассудок.
Наличный мир опять стоял перед человеком, как достойный того, чтобы дух интересовался им.
Святая наука – расслышать друг друга

Как психологические типы создают историю, экономику и культуру? Текст открытой лекции 2016 года.
Да, вот живёшь, а в другой стороне оказывается целый мир играет красками и переливается полутонами... Странно, что люди предпочитают футбол и пиво((( - Владимир Шарапов, участник клуба
28. Новые векторы философии. Бэкон и Беме
Философия нового времени не повторила принципа античной философии, видевшей истину в целостности природы.
Философия нового времени также антагонистична точке зрения средних веков, согласно которой физика и мысль есть разное, а истина помещается исключительно в область мыслимого, «определенного в пространстве и времени, ограниченного и обладающего вместе с тем значением абсолютного, в себе и для себя сущего», – божественного архетипа, противостоящего природе и преодолевающего ее. Продуктивная сторона схоластики была отброшена и возврат к постановке вопроса о научном исследовании мысли как таковой, о поиске следов объективного духа происходит лишь в самое последнее время, хотя и был предвосхищен умами Канта и Гегеля.
Как и новая наука, новая философия стремится видеть мир не как целостность, будь то природную или божественную, а как совокупность фактов, наблюдаемых мыслящим индивидом, как его опыт. Познание теперь должно строиться от частного к общему. В этом отношении материализм и идеализм едины, расходятся же они в том, какого рода факты их интересуют: внешние по отношению к сознанию проявления природы, или же факты, относящиеся к самому сознанию. Судьей становится мыслительный рассудок, который сам по себе есть единичный факт, нечто неделимое и данное само по себе, отстраненное от всего прочего. Происходит образование познающего индивида – и в этом суть идеи Нового Времени. Разрушение оптимистичной концепции индивида-строителя мира и перенос акцента на безразличную персону, удаленную от этого мира, будет знаменовать водораздел между Новым и Новейшим временем.
29. Размышления Декарта о «первой философии»
…я сделаю допущение, что не всеблагой Бог – источник истины, но какой-то злокозненный гений, очень могущественный и склонный к обману, приложил свою изобретательность к тому, чтобы ввести меня в заблуждение. Я буду мнить небо, воздух, землю, цвета, очертания, звуки и вообще внешние вещи всего лишь пригрезившимися мне ловушками, расставленными моей доверчивости усилиями этого гения. Я буду рассматривать себя как существо, лишенное рук, глаз, плоти и крови, каких-либо чувств. Обладание всем этим, стану я полагать, было лишь моим ложным мнением. Я прочно укореню в себе это предположение, и тем самым, даже если и не в моей власти окажется познать что-то истинное, по крайней мере, от меня будет зависеть отказ от признания лжи.
30. Точность статистики и смерть социального леса
Иван Шишкин, Леонид Леонов, Антон Чехов – эти деятели русской культуры, каждый по своему, обращались к теме леса, причем в их творчестве природа оказывается жертвой, она неблагополучна в сожительстве с человеком.
Отечественному наблюдателю, особенно современнику, эти обращения не до конца понятны.
Виноваты два обстоятельства. Россию эта тема задела лишь по касательной, как отголосок европейского ужаса. А ужасы мы в нашей истории видели и пострашнее.
Однако тема «смерти леса» или waldsterben, в немецком оригинале, в ее оригинальном звучании, поистине грандиозная, центральная, определяющая. Не разобравшись с тем, что произошло с европейским лесом, как природным, так и социальным, мы ничего не поймем в новой и новейшей истории Европы.
31. Философия Матери
«Конечно же, не следует говорить о том, что такие общие причины (феноменов зримого мира) располагаются в теле, ибо все сущее в теле является частным».
— Прокл (V в. н.э.), Комментарий к «Пармениду» Платона

Но женщина производит жизнь из частности себя, поэтому взгляд Матери прямо противоположен Философии.
«На море на океане, на острове на Буяне лежит бел-горюч камень; на сем камне… стоит стол престольный, на сем столе сидит красна девица. Не девица сие есть, а мать пресвятая Богородица; шьет она – вышивает золотой иглой, ниткой шелковою. Нитка оборвись, кровь запекись».
Философы правят миром… И не только они.
Противоречивое и проникновенное. Самая философская из философских лекций.
32. 500 лет в мире Гоббса и либерализм
Либерализм, коммунизм и национализм представляют собой новый тип феноменов мысли, с которым мы до сих пор не сталкивались. Общим для всех трех теорий является убеждение, что мир человека (политика, экономика, культура, искусство, религии, наука) является продуктом материального индивида.
В противовес распространенному мнению мы в дальнейшем покажем, что в содержании этих трех феноменов мысли больше общих черт, чем различий. Идеологии не дают возможности построения логических систем и направлены на де-рационализацию сознания. Если я материален и конечен, а любое иное также материально и конечно, и не связано со мной, тогда мир есть хаос. Хаос – это набор разовых случайных состояний, каждое из которых уникально, индивидуально и конечно, из одного такого состояния невозможно вывести никакое другое.
В трех названных теориях обращение к эмоциям, в особенности, к чувственно воспринимаемым интересам людей стоит на первом месте, тогда как эмпирические или логические доказательства эмоциональной правоты этих учений изобретаются от случая к случаю и, строго говоря, несущественны.
33. Долги и обязательства. Мифы о меновой торговле и природе денег
Когда деньги рассматривают вне связи с долгом как разновидностью морального обязательства, и когда, далее, деньгам приписывают, преимущественно, роль средства обмена, и когда обмен рассматривается как особая реальность – экономика, живущая по точным законам, наподобие законов физики, но только измеряемых деньгами – то тем самым пытаются доказать неприменимость других важных, но не точных, не имеющих в глазах либералов статуса «закона» норм, правил, повторяющихся процессов общественной жизни к задачам экономического анализа, прогнозирования, планирования и, собственно, к зарабатыванию денег.
Пусть мораль, политика, культура будут чем угодно, пусть в общественной системе нет ни грана доверия, или, напротив, там присутствует высокая степень доверия, пусть правила социальной игры определяет банковское лобби или совет племени, все это – согласно либеральной экономической науке, не должно иметь ни малейшего отношения к тому, как устроены орбиты денег и товаров в рыночной системе обмена, которая объективна, абсолютна, онтологична. Лишь тогда, когда в эту святую экономическую объективность попадают камешки порочного социального порядка, нормальное движение экономического механизма к всеобщему благу может быть нарушено.
Ко всему, что происходит в обществе, следовательно, нужно относиться с настороженным презрением, как к «не экономическим» факторам, которые могут нести угрозу, или со снисхождением, пока экономика предоставлена самой себе, божественному проведению рынка, пока она свободна, и пока на страже этой свободы стоит либеральная теория.
Так это или не так, будем разбираться!
34. Долг и прощение долга. Вечный спор о деньгах, обществах и власти
Идея денег, возникающих в качестве удобного средство обмена, кажется простой, интуитивно понятной. Однако антропологические исследования данную теорию не подтверждают, указывая, что примитивные общества практиковали «экономику дарения», делавшую обмен возможным без посредничества денег. «Экономика дарения» дожила до наших дней и в ряде случаев успешно сосуществует с формами обмена, использующими деньги.
Остается, однако, вопрос: как же в таком случае возникли деньги и зачем? Какую потребность они обслуживали, если примитивные системы обмена между участниками небольших соседских или семейных групп людей обходились без них? Участники дискуссии в клубе справедливо говорили о том, что сложные экономические взаимодействия, включающие согласованные усилия сотен тысяч людей лишены того преимущества как полное доверие их участников друг к другу.
Проблема историка состоит в том, что нуждающиеся в деньгах сложные системы возникли сравнительно недавно, тогда как деньги известны с древнейших времен, и мы, ради требуемого объяснения, должны найти им применение в очень примитивных культурах.
Если согласиться с мыслью о том, что первоначальной функцией денег было точное исчисление некого обязательства, тем самым превращенного в долг, то «экономика дарения» кажется еще менее вероятной причиной возникновения денег, чем легендарная «меновая торговля» Адама Смита.
*Лекции, прочитанные в клубе, за редкими исключениями в интернет не выкладываются. Члены клуба получают свои тексты по электронной почте.
Чтобы присоединиться к клубу «Зеленая Лампа» и принять участие в наших встречах в скайпе и реале, отправьте мне личное сообщение. Сообщение должно содержать ваш логин в скайпе и адрес электронной почты.
Дополнительные контакты:
Группа "Зеленой Лампы" в Фейсбук
www.facebook.com – "Зеленая Лампа"
До встречи!
natamax
О мыслях – очень интересно. Уже где-то это читала. Что информация сама по себе, мы сами.
Я практик до мозга костей.
Во всем ищу пользу. Мне очень нравится теория Зеланда, которую он называет «трансерфинг». Вот там я сижу глубоко! Тоже метафизика, и с пользой для жизни.
Это нереально увлекательно…
civil_disput
Если верить Википедии… автор описывает учение как технику «трансерфинг» перемещения с одного «ответвления» реальности на другое благодаря концентрации энергии мыслей человека, сознательно направленной на осуществление того или иного варианта развития событий. Заявленный практический смысл учения, как утверждается автором, состоит в том, что человек, установив осознанный контроль над своими намерениями и своим отношением к миру, может свободно выбирать вариант развития реальности по своему желанию. Точнее говоря, каждый человек в любом случае выбирает свою реальность сам, исходя из своего мировоззрения, и она таким образом является в решающей мере его (опосредованным) отражением; однако с большинством людей это происходит непроизвольно. Ключевая фраза: «Реальность существует независимо от вас. До тех пор, пока вы с этим согласны».
если верить, то это не к нам. Хотя…
"Эсален создали в 1962 г. психоаналитики Майкл Мёрфи и Ричард Прайс, участники «Движения за развитие человеческого потенциала», основанного, в свою очередь, английским философом и писателем Олдосом Хаксли. Новые идеи все еще прибывают в США из Европы. В частности, из Британии. Олдос Хаксли – один из тех британцев, кто колесит по белу-свету, думая о судьбах мира. Мы смело можем поставить его в ряд таких фигур как Герберт Уэллс или Джордж Оруэлл. Не просто удачливые выходцы из народа или низов правящей элиты. Кто-то их замечает и сознательно выводит оттуда, делая частью правящего класса. В дальнейшем эти молодые таланты сами становятся частью этих партийных машин, поставляя фонду Родса новых кандидатов, или, в ряде случаев, становятся политическими лидерами. Характерный пример – баронесса Маргарет Тэтчер, которая в начале карьеры совсем не была баронессой.
В Эсалене практиковались сеансы групповой терапии, имевшие целью вывести из подсознания то, что называют комплексами или фобиями, делая их достоянием группы. Терапевты полагали, что так они учат людей управлять своим сознанием. В отличие от ортодоксального фрейдизма, новые левые верили, что каждая личность неповторима, у каждого есть нечто уникальное. Эту уникальность они и хотели освободить от влияния социальной среды. Они начали с расизма, а затем переключились на религии. При этом они рассматривали и то, и другое, как формы контроля сознания, от которых следовало освободиться. И тот, и другой опыты оказались неуспешными. Форм контроля устояли, наверно, потому, что психоаналитики не совсем ясно представляли себе, с чем они точно имеют дело, и с чем собираются бороться".
"Знаменитый практик и теоретик психоанализа, миллионер Вернер Эрхард, создавший в 1971 г. структуру EST (Erchard’s Seminars-Trainings), пропустившую через себя несколько миллионов американцев, утверждает, что движение к самореализации, конечно, возможно. Но это движение со знаком минус – не вверх, а вниз. Личность не индивидуальна, а социальна. И никакой индивидуальной личности в природе нет. Эту мысль я вам предложил несколько занятий назад в качестве критики материализма. Теперь признаюсь, что это была мысль не моя, а Эрхарда. Последовательно снимая с себя социальные слои – сословные, классовые, гендерные и пр., любые иные, мы не получим ядро «освобожденной индивидуальности», поскольку такое ядро отсутствует. Опыты показали, что стирание памяти, состоящей у большинства людей целиком из их несложных социальных ролей, превращает человека в буквальном смысле в ничто. В ноль, который способен вести потом только растительное существование. «Свободным» такое состояние назвать сложно.
Однако, Эрхард, который в отличие от многих его коллег к этим опытам не был причастен, утверждает также, что если вы не воздействуете на свой мозг электрошоком или наркотиками, как в ЦРУ, а лишь последовательно уменьшаете важность социальных ролей в вашей жизни, наращивая одновременно важность интеллектуальных практик, важность мышления как такового, тогда через условную нулевую точку перед вами открываются возможности пере-конструирования личности. Возможность стать кем или чем угодно по вашему сознательному (!) выбору. Разумеется, такой исход сравни подвигу, но Эрхард считал такую новость хорошей".
Фрагменты темы 52. "Американский век. Изгнание полицейского".
То есть, это не к нам, если говорить о трансерфинге реальности, но история вопроса нам известна.
Евгений МИЛЮТИН. СВЯТАЯ НАУКА – РАССЛЫШАТЬ ДРУГ ДРУГА, или Как психологические типы создают историю, экономику и культуру
litrossia.ru/item/8954-evgenij-milyutin-svyataya-nauka-rasslyshat-drug-druga-ili-kak-psikhologicheskie-tipy-sozdayut-istoriyu-ekonomiku-i-kulturu
Архив: №17. 13 мая 2016
Родился в 1965 г. в Москве. Образование: Институт стран Азии и Африки при МГУ (Москва), Дипломатическая академия (Москва), Академия народного хозяйства при Правительстве РФ (Москва). Преподавал историю международных отношений в Asia Pacific Center for Security Studies (Honolulu, USA). С 1995 г. по 2000 г. на российской дипломатической службе. Автор публикаций по вопросам истории философской мысли, истории России, психологии, международных отношений. С 2012 г. руководит клубом «Зеленая Лампа», объединяющим московских обществоведов, педагогов, деятелей искусства и бизнеса.
Если нам нужна не просто история, а наука об истории, тогда требуется привязать исторический процесс к повторяющимся типичным событиям. Такие события можно обнаружить только в области психики.
История как наука, следовательно, оказывается психоисторией и должна исходить из того, что деятельность человека предопределена типом его мышления.
А так как этих типов много, каждый из нас живёт в надежде настоять на своём.
В любой момент времени доминирующим оказывается только один психологический тип – эта победа на время обнуляет множество других истин и предпочтений; будучи всегда приобретением, она каждый раз оказывается и ошибкой, и поражением.
И вот уже что-то сияет пред нами,
Но что-то погасло вдали.
Английский джентльмен Джетро Тулль (1674–1741), слушая однажды органную музыку в местной церкви, задумался о сеялках на конной тяге.
Этот пример должен подчеркнуть, что наши ассоциации выдают типы нашей психической организации. Там, где одному грезятся ангелы, другой размышляет о водопроводных трубах.
Джетро Тулль
Изобретение Тулля и другие английские инновации в сельском хозяйстве (чередование зерновых и кормовых культур – лорд Таунсенд, первые опыты селекции овец – Роберт Бакуэлл), произошли около 1750 г., когда население Англии составляло 5,7 млн. человек. Через сто лет, благодаря увеличению производства продовольствия, оно достигло 16,6 млн. человек. То, что мы называем машинной цивилизацией и, в конечном счёте, современностью, началось с нескольких усовершенствований. Они, однако, произвели революцию, обеспечившую избыток питания, и, одновременно, избыток рабочих рук. Не займись Тулль однажды сеялками, некому было бы работать
на фабриках или в лабораториях.
Адам Смит
Техническое мышление должно предшествовать технике. Те историки или экономисты, которые верят, будто паровой двигатель, или электричество, или какое-то третье техническое достижение изменили историю человечества, заблуждаются в определении причинно-следственной связи. Всё начинается с типа мышления, пригодного для решения определённых задач, которое уже есть, тогда как этих задач и, тем более, результатов их решения, ещё нет.
Таким же ошибочным является предположение о том, что воспитание человека в определённой культуре предписывает его мысли определённое направление. Изобретатель сеялок Тулль был юристом. Агроном-любитель лорд Таунсенд возглавлял министерство иностранных дел. Адам Смит преподавал в университете не экономику, а нравственную философию. Их воспитание, культура, в окружении которой они жили, даже предметы, которыми они пользовались в быту, не имели отношения к тому, что они делали сами.
Чтобы могли произойти уникальные события вроде научных открытий, инженерных или управленческих решений, прежде должны были совершиться изменения в коллективном мышлении, а именно появиться его новый тип, имеющий направленность на внешние объекты, факты или идеи, на преобразование мира за окном.
Такой тип мышления порой называют материализмом или рациональным подходом. Но первое его научное описание принадлежит Карлу Юнгу, который назвал такое мышление экстравертным.
Его носителям в Англии выпали счастливые карты истории, но так было не всегда, и не всегда так будет. Среда, в которой происходила экстравертная революция XVIII века, досталась революционерам от «прежнего порядка», устроенного противоположным типом мышления.
Для этой второй, интровертной установки характерно отсутствие интереса к внешнему миру, а ведущее место в психической деятельности субъекта занимает сам субъект.
Если экстравертный разум озабочен достоверностью Жизни, которую он стремится удержать от Смерти, то интровертный разум, напротив, стремится не допустить превращения Смерти в Жизнь. Такой глядящий в бездну себя разум повторяет, что он не от природы есть тот, в котором живёт и обитает Вечность. Такое сознание видит становление и исчезновение вещей как нечто вневременное, или как если бы оно само уже прожило миллионы лет.
С точки зрения самого глубокого экономического противоречия, товар – деньги, экстраверты представляют собой сторонников товарной производительной экономики, а интроверты – денежной потребительской экономики. Такое разделение было замечено ещё Аристотелем, который обустройство обитаемого пространства назвал ойкономикой, а создание сокровищ – хрематистикой.
В экономической истории Запада период с II в. до н. э. по 1600 г. совпадает с господством интровертной установки сознания и с хрематистикой. Период с 1600 г. по 1944 г. – с ойкономикой и экстравертной установкой.
Сначала было золото.
Ф. Бродель цитирует венецианского автора XVI века: «Наши насущные потребности обеспечивают не столько товары, сколько золото и серебро. Эти металлы являются пружиной власти и питают биение её сердца... Они преодолевают все препятствия, потому что всё подчиняется им и слушается их приказа». Средиземноморье можно уподобить машине для сбора благородных металлов, которых здесь, тем не менее, всегда недостаёт.
Экономика почти всемирной монархии Карла V и Филиппа II зависела от поставок золота и серебра из Нового Света. Об испанском королевстве говорят как об «индиях для других, чужеземных королевств». После визита в Испанию серого кардинала английских финансов Томаса Грешема, покупавшего здесь серебро, испанские банки были вынуждены приостановить все платежи. Насколько можно предполагать, таким образом был куплен недолгий мир с Англией и уничтожена своя шерстяная промышленность. Венецианские и даже турецкие цехины чеканят из испанского золота. Итальянские источники сообщают также, что султан получает испанские золотые монеты… из Львова.
Филипп II
Вместо того, чтобы тратить деньги на месте, испанские Габсбурги постоянно оказывались втянутыми в политические проекты за рубежом, весьма накладные при Карле V и фантастически убыточные при Филиппе II.
Интроверсии соответствует особая точка зрения, господствующая над фактами, и, в конечном счёте, служащая обоснованием внутреннего эгоизма. Ради этого создаются теории, и чем дальше они уходят от действительности, тем большее место в них занимает мистическая битва добра со злом.
Alter Ego денежной машины находилось в Нидерландах и Германии, где велись непрерывные войны против протестантов, чьё движение стало во многом следствием самих этих войн. Хотя Филипп II, владевший денежным и военным центром империи, был разумным человеком, читателем Эразма Роттердамского и Коперника, его политика не была продиктована ничем, кроме желания – вполне искреннего, насколько можно судить по его письмам, – услужить Папе и Религии.
Разрыв между внутренней психической установкой и реальностью, в свою очередь, становится причиной кассового разрыва в финансировании имперских фантазий.
Конвои с драгоценными металлами в Севилью отправлялись из Гаваны раз в год – в марте, по соображениям безопасности. Но солдаты и теологи, помогавшие испанцам управлять Европой, требовали денег гораздо чаще. Убедительные исследования Ф. Броделя и других историков показывают, что, будучи превращёнными в монеты в Испании, драгоценные металлы затем устремлялись в страны с товарной экономикой: на Восток, в Голландию и Англию. Собственные колонии старались правдами и неправдами задержать испанское богатство в Новом Свете, где оно также питало товарные системы хозяйства. Не желая того, испанский монетный двор выковал себе опасных могильщиков. Финансируя войны Испании и против Испании, но не испанские производства, король оказался в роли Мидаса наоборот: всё золото, к которому он прикасался, немедленно доставалось кому-то ещё.
Кассовый разрыв, в конечном счёте, достиг такой суммы, для удовлетворения которой требовались три года нормального движения атлантических конвоев.
Появление в Леванте английских тканей (1583) и банкротство Филиппа II (1596) – события, не состоящие в прямой связи друг с другом. Но всё же они являются элементами одного процесса ухода с исторической сцены средневекового монетаризма. Ткацкий станок одержал верх над печатным.
Ах, только бы тройка не сбилась бы с круга,
Бубенчик не смолк под дугой…
На рубеже XVI–XVII веков в огне европейской войны происходит смена доминирующего психологического типа. Но первые невидимые акты этой борьбы психоистория фиксирует много раньше. Они проявляются в том, что на ведущие позиции во властно-религиозной иерархии всё чаще попадают люди иного психического склада. Деятели Возрождения – те, с которых оно действительно начинается, а именно, кардинал Николай Кузанский (1401–1464), папский архитектор Леон Баттиста Альберти (1404–1472) и, разумеется, Папа Николай V (1397–1455) принадлежали к узкому кругу людей, направлявших судьбы интровертной империи. Но они уже не принадлежали её духу. Не были интровертами. Хотя они не изобретали паровозов или пароходов, они были носителями того психического типа, который создаст и то, и другое.
Николай Кузанский
Характеризуя дух новой эпохи, Гегель пишет: «Ему интересно, ему доставляет удовольствие делать открытия в области природы и искусств. На мирском горизонте взошёл рассудок, человек осознал свою волю и силы, стал испытывать удовольствие от земли, от своей почвы, от своих занятий, так как он находил в них справедливость и разум. Наличный мир опять стоял перед человеком, как достойный того, чтобы дух интересовался им».
Мне представляется крайне важным показать, что такой тип установки психики возникает много раньше, чем Европа породит новый тип экономики. Причинно-следственная связь идёт от психического типа к деятельности, а не наоборот. Тем самым опровергается идея непрерывного линейного роста того, что мы видим в повседневности, вечного технического прогресса и вечного превосходства Запада в производительности перед остальным миром. Именно потому, что есть две психические установки, и они сменяют друг друга, а вслед за тем происходит адекватная им замена всех экономических установок, мы можем утверждать и предвидеть, что привычное экономическое настоящее нам не гарантировано в будущем.
Если бы мы могли объявить интроверсию явлением, навсегда ушедшим в прошлое, моя аргументация была бы неверной. Однако в 1857 г., в самый разгар шумного успеха экстравертного века, появляется стихотворение Шарля Бодлера «Неотвратимое».
Идея, Форма, Существо
Низверглись в Стикс, в его трясину,
Где Бог не кинет в грязь и в тину
Частицу света своего.
Неосторожный Серафим,
Вкусив бесформенного чары,
Уплыл в бездонные кошмары,
Тоской бездомности томим.
И он в предсмертной маете
Стремится одолеть теченье,
Но всё сильней коловерченье
И вой стремнины в темноте.
Он бьётся в дьявольской сети,
Он шарит, весь опутан тиной,
Он ищет свет в норе змеиной,
Он путь пытается найти.
И он уже на край ступил
Той бездны, сыростью смердящей,
Где вечной лестницей сходящий
Идёт без лампы, без перил,
…
(перевод Вильгельма Левика)
Шарль Бодлер
В 1857 году был эмпирически установлен закон ветров, вышла книга Д. Ливингстона «Путешествия
и исследования миссионера в Южной Африке», начинается создание «Хозяйственно-статистического атласа Европейской России» К. Веселовского, Л. Пастер доказал, что брожение и гниение вызываются микроорганизмами, Ч. Ворт ввёл в моду кринолин и открыл в Париже первую фирму по пошиву готовой одежды, в Калькутте появился первый в Азии университет. В том же году начался мировой экономический кризис, наконец.
Д. Ливингстон
И в том же году за дверью счастливого промышленного мира возникает несчастный человек с молоточком.
Им, конечно, оказывается интроверт.
Вместо прославления героических деяний («В мире нет ещё такой стройки// В мире нет ещё такой плавки// Чтоб я ей не посвятил строчки// Чтоб я ей не посвятил главки») интровертный молоточек стучит и стучит, сообщая, обычно от первого лица, о том, что в счастливом мире эта конкретная личность несчастна.
Во времена Бодлера такой взгляд был скорее признаком болезненной экстравагантности. Но через сотню лет художественная тошнота разовьётся в мощный тренд, заполненный долгими панорамами без единого звука, с обязательным уточнением «не для всех».
Как должна была меняться экономическая установка по мере восстановления интровертной установки сознания?
Мы вправе ожидать, что современность должна всё более сближаться с позабытыми достижениями эпохи Филиппа II, производя также оторванные от реальности толкования происходящего в духе борьбы добра со злом.
Об упадке промышленной мощи на Западе и новом подъёме в Азии теперь пишут охотно. Было бы нетрудно привести десятки и сотни свидетельств такого рода. Было бы нетрудно опровергнуть их, сославшись на сотни других фактов.
Поэтому долгосрочный тренд предпочтительнее частных оценок.
Общая тенденция указывает на замещение в экономике США производства товаров производством денег. Доля компаний финансового сектора в ВВП США увеличилась с 10% в 1947 г. до 50 % в 2011 г.
В качестве характеристики, сближающей современный мир с миром Филиппа II, следует отметить, что только 41% прибыли американского финансового сектора приходится на США, а 60% зарабатывается
где-то ещё.
Знакомая картина, не правда ли? Американские деньги по большей части обслуживают производительные системы других стран мира, главным образом, Китая.
Так это было с испанским серебром, так это происходит и с долларом. Деньги покидают американскую экономику по мере того, как она теряет свою продуктивность.
И мы, конечно, помним, чем это закончилось для испанцев. США пока прошли только половину пути до превращения в точную экономическую копию империи Филиппа II.
В конце концов, вся наша история есть ни что иное как цепь относительных побед и поражений, приобретений и потерь, кругов возвращающегося в себя коллективного сознания, которое всё время меняется, но вечно остаётся собой.
Экстраверты и интроверты видят мир по-разному, и по-разному его описывают. Победа монетаристов мистиков на реалистами кейнсианцами ясно указывает на тренд в общественном сознании Запада. Попросту возобладала точка зрения, что для строительства нужны не кирпичи, а деньги, а само строительство лучше отложить.
В 1585 г. венецианцы отказались от монополии на торговлю лиссабонским перцем во всей Европе, этого королевского дара Филиппа II. Что они теряли? Всего лишь свои союзы с протестантами и турками, которые в интровертном мире было невозможно обналичить. Однако венецианцы предпочли потерять свою страну – она стала частью империи Габсбургов, отправиться в изгнание, сначала в Голландию, затем в Англию, организовать две революции, создать производительную товарную
экономику, заработать деньги.
Вместо того, чтобы сразу иметь деньги.
Теперь Запад, напротив, выбирает деньги, добровольно отдавая достоверность Жизни в руки правителей Востока. Лёгкий путь – не обязательно плохой путь.
Интроверсия – не обязательно катастрофа.
Едва ли кто-то, кроме интровертов, мог придумать компьютерные игры и ходить всю жизнь с наушниками в ушах. Непроизвольно развязывающиеся шнурки и учебники философии производят для них. Едва ли кто-то иной смог бы превратить экономику из способа удовлетворения базовых потребностей в способ самовыражения. Интроверты часто успешны в искусстве, – ведь это возможность избежать общения с внешним миром и форма сбережения денег. Критическая масса интровертов просто необходима для роста бюджетных расходов, государственных долгов, банков, страхования, и в целом финансового хозяйства. Интроверты – двигатель фундаментальной науки, а излагаемая мной теория также является продуктом интроверсии.
Однако им не интересен мир вещей, а для того, чтобы факт сознания превратился в факт жизни, как раз и требуется вещь! Интровертов часто упрекают в том, что смысл их усилий чудовищно далёк от любых разумных потребностей. Это не их вина. Кто-то другой, представитель иного типа, должен услышать, внедрить в практику. Превратить мысль в Вещь.
Интровертное общество приветствует мысль, но её материализацию относит к еретическим учениям. Через тридцать лет у руля политики и экономики на Западе окажутся представители поколения Гарри Поттера, в сознании которого громко стучит интровертный молоточек.
Но им вряд ли понравится, если поблизости кто-то станет стучать настоящим молотком.
Ах, только б не смолк под дугой колокольчик,
Глаза бы глядели в глаза.
Ссылки
[1] – | ПЕРЕПОЛЮСОВКА КАПИТАЛИЗМА В РОССИИ - будущее как можно раньше должно лежать на столе конструктора
January 4th, 2015, pm, 06:17
civil-disput.livejournal.com/559600.html
Одно из самых обычных заблуждений, состоит в том, чтобы считать людей добрыми, злыми, глупыми, умными. Человек течет, и в нем есть все возможности: был глуп, стал умен, был зол, стал добр и наоборот. В этом величие человека. И от этого нельзя судить человека. Ты осудил, а он уже другой.
Л. Н. Толстой
… … …
Безудержное веселье – Оно, друзья мои, заканчивается. Без ИТР, без препода, без психолога, философа, теоретика управления, – никак нельзя. В столкновении с Западом, которое сейчас возглавляет местная российская жадность, победить сможет только местный российский ум. Этот ум, чтобы он хорошо работал и побеждал, не должен быть умом имитатора с научной степенью – от таких нет никакой пользы. Но это не должен быть также ум ипотечника-суицидника.
|
|