Управление по контролю за иностранными активами Министерства финансов США (OFAC) ввело санкции против главы правительства Крыма Юрия Гоцанюка и шести должностных лиц разного ранга в городе русской славы - Севастополе.
Одновременно под санкции попало АО «Гранд Сервис Экспресс» во главе с его гендиректором. Эта частная компания осуществляет железнодорожные перевозки в Крым из Москвы и Санкт-Петербурга, чем, согласно заявлению американской стороны, «оказывает поддержку усилиям России по углублению экономической интеграции с Крымом». По словам главы Минфина США Стивена Мнучина, данные санкции ограничивают возможности этих людей вести бизнес на международном уровне и подчеркивают силу трансатлантического альянса.
В пресс-релизе казначейства США подчеркивается, что эти меры были санкционированы «в ответ на продолжающуюся агрессию России в отношении Украины и попытку оккупации Крыма» («in response to Russia’s continued aggression toward Ukraine and attempted occupation of Crimea»).
Последняя формулировка вызывает наибольшее любопытство. Выражение «агрессия России в отношении Украины», является дежурным обвинением нашей страны в надуманных нарушениях «международного права», которое воспринимается Вашингтоном как собственное исключительное право вершить судьбы мира. Но что означают слова: «попытка оккупации Крыма»?
Попытка – это действие без непременного достижения желаемого результата. В данном же случае результат очевиден. После государственного переворота в Киеве, совершенного бандеровцами в ходе майдана на рубеже 2013-2014 г.г. при поощрении «трансатлантической» дипломатии, подавляющее большинство населения полуострова Крым, единственного региона Украины, имевшего статус автономии, не захотело подчиниться узурпаторам власти в столице.
Крымчане, в основном, русские, составляющие подавляющее большинство населения полуострова, но также многие украинцы и крымские татары, проголосовали на референдуме за присоединение к России, в составе которой Крым находился почти два столетия. В свое время они не протестовали против передачи полуострова в состав Советской Украины. Ведь это являлось внутренним делом СССР и не имело отношения к международному праву в его подлинном значении. Такой внутренний акт административного характера символизировал укрепление единства, дружбы и сотрудничества Советской России и Советской Украины.
Трансформация СССР в постсоветскую Россию и другие республики требовала разграничения прав и интересов сторон. Она поставила в повестку дня решение вопроса о возвращении Крыма в состав России, к чему крымчане стремились все годы пребывания в составе постсоветской Украины. Однако предательская ельцинская клика, взращенная горбачевской перестройкой, уклонилась от решения стратегически важного для России решения и пустила вопрос на самотек.
23 октября 1991 года Верховный Совет Крыма принял в первом чтении Закон о референдуме, но сам референдум о суверенном статусе полуострова решили не проводить. Отговорил крымских депутатов от такого решения первый президент Украины Леонид Кравчук, тогда еще председатель Верховной Рады. Ему не составило труда убедить депутатов в неизбежности развала СССР и невозможности суверенного существования Крыма.
В ответ Юрий Мешков, будущий первый и единственный президент Крыма, объявил на площади перед зданием Верховного Совета в Симферополе публичную голодовку, которая окончилась 1 ноября госпитализацией. Мешков и его спонсоры сочли, что без финансовой поддержки России они не смогут выстоять перед конкурентами из Украины, и принялись, опираясь на пророссийские настроения крымчан, активно продвигать проект сближения с Россией, вплоть до полного присоединения.
Врожденное красноречие позволило Мешкову быстро завоевать популярность у населения Крыма. 30 января 1994 года он, возглавив избирательный блок "Россия", победил во втором туре выборов Президента Республики Крым, получив 72,9% голосов. Проголосовавшие за него крымчане руководствовались искренними чувствами любви к исторической Родине.
Между тем одним из первых шагов Мешкова в должности президента было приглашение на пост вице-премьера правительства Крыма (а фактически главы правительства) российского экономиста Евгения Сабурова, уроженца Ялты, имевшего тогда российское гражданство. Сабуров – рыночный романтик, поборник политики «шоковой терапии», а еще поэт, драматург, прозаик. Считал Митюкова (начальник управления международных расчетов АК АПБ "Украина) и Ющенко В.А. «неплохими ребятами». С Мешковым имел лишь одно «крупное разногласие» - глава Крыма не хотел приватизации, видимо, сознавая ее пагубные политические последствия.
Но эти последствия наступили и без приватизации. Через полгода российское гражданство Сабурова послужило правительству Украины поводом, чтобы потребовать его отставки. Надежды Мешкова на поддержку России не оправдались. По словам украинского президента Леонида Кучмы, «когда возникла сложная ситуация в Крыму, тамошний президент Мешков, его правительство (кстати, большинство в нём составляли “варяги”) стали говорить чуть ли не об отделении полуострова от Украины, я позвонил по телефону Борису Николаевичу Ельцину. Он абсолютно адекватно понял ситуацию и соответствующим образом отреагировал».
Первый президент Крыма был лишён поста 17 марта 1995 года. Одновременно была упразднена конституция Крыма от 1992 года, гарантировавшая суверенный статус автономии. Понятно, что Ельцину было тогда не до Крыма. Не волновала его судьба Крыма и раньше во время подписания Беловежских соглашений, упразднивших СССР. Видимо, он считал Крым всего лишь одной из рядовых курортных зон. В молодости Борис Николаевич предпочитал Сочи.
Но если бы он озаботился Крымом и пошел навстречу крымчанам еще в 1991 году, какая судьба бы ожидала полуостров? Получило бы удовлетворение в этом случае их патриотическое чувство, чувство единения с Россией?
Сомневаюсь. Контр-адмирал в отставке Александр Ковшарь — бывший командир 30-й дивизии надводных кораблей — самого сильного соединения тогдашнего Черноморского флота – свидетельствует: «Когда после Беловежских соглашений Кравчук поехал к Ельцину в Москву, он с собой вез документы по передаче флота. В очередной раз там «квакнули» (адмирал делает жест, имитирующий опрокидывание рюмки в ельцинскую глотку), и Ельцин: «Да, какая там… Берите все!»
Думаю, с такой же легкостью Ельцин передал бы базу Черноморского флота – Севастополь американцам, а сам флот разделил бы участь кораблей, доставшихся Украине – большая его часть пошла бы на металлолом. Остается только гадать, стали бы крымчане протестовать против захода американских кораблей в порты полуострова, когда судьбой этих портов распоряжалась бы ельцинская команда обожателей «цивилизованного» Запада. Впрочем, даже их протесты против развала СССР не имели успеха.
Спасти Черноморский флот, вопреки Кравчукам и Ельциным, помог крымчанам другой человек. Период 1991–1992 годов вполне обоснованно и справедливо называется «Касатоновским». В это время ЧФ командовал адмирал Игорь Касатонов. Это он сказал в интервью «Крымской правде», что «для России Севастополь – это святыня. Мысль отдать Севастополь Украине равносильна передаче Ватикана мусульманам или Мекки католикам».
Киевские «самостийники» поначалу соблазняли адмирала посулами и розовыми перспективами, но безуспешно. Тогда в ход пошли шантаж и угрозы. Касатонов был объявлен национально озабоченными «самостийниками» врагом номер один. Москва меж тем продолжала упорно молчать, все еще не определив свою позицию.
А время не ждало. В Севастополь и в другие гарнизоны хлынул поток националистических агентов. Начались провокации, вербовка и переманивание слабодушных. С помощью Военного совета флота, при активной поддержке большей части офицеров, ветеранов флота и простых севастопольцев Касатонову удалось постепенно переломить ситуацию к лучшему. Сделать это было непросто!
До 2014 года крымчанам не удавалось вырваться из националистического «плавильного котла» на Украине. ВВП, сменивший Ельцина на посту президента, придерживался политики «свершившихся фактов». Он по-прежнему не поднимал вопроса о возвращении Крыма России. Рассчитывал на готовность Киева к добрососедству и консенсус с атлантистами по вопросу сохранения мира и безопасности на постсоветском пространстве.
Когда же политика расширения НАТО на восток пересекла все «красные черты» и вылилась в прямое вмешательство во внутренние дела Украины с целью ее превращения во фронтовое государство, политика терпения и сдержанности превратилась в угрозу власти самого питерского клана. Он был вынужден принять Крым в лоно России, впрочем, с соблюдением всех демократических и юридических процедур.
Так что упоминание в пресс-релизе казначейства США «попытки» России оккупировать Крым следует считать «оговоркой по Фрейду». Это выражение означает скрытые желания, невольно получившие огласку. Человек не всегда может признаться даже себе в своих сокровенных и тайных желаниях. Однако на подсознательном уровне данные потребности локализуются и в дальнейшем проявляются в виде опечаток, обмолвок, описок.
Гегемонистам из Вашингтона очень хотелось бы, чтобы воссоединение Крыма с Россией было всего лишь неудачной попыткой. Но это историческое событие свершилось и возврата назад быть не может. Иначе свободное существование крымчан утратило бы всякий смысл. Возобладала бы же рабская покорность украинским шовинистам, бандеровцам и их западным надсмотрщикам.
В глубине души и сами американские политики не верят в подобное самоунижение народов Крыма. Правда, они выражают свое неверие в привычных им понятиях социал-дарвинистской конкуренции. Госсекретарь США Майк Помпео во время своего визита в Киев в конце января заявил, что Крым потерян, и мировые игроки это понимают. По его словам, «Украина отдала Крым, а Россия не из тех, у кого что-то можно забрать».
Однако не следует ожидать, что за этой трезвой оценкой госсекретаря последуют меры администрации США по отмене санкций и нормализации отношений с Россией. Заявление Помпео может быть всего лишь способом подогреть русофобские настроения украинской бандеровщины. Вашингтон, форматирующий постсоветское пространство под свои нужды, боится нормализации украинско-российских отношений, как черт ладана.
|