Правдинформ
Чем привлекает автор Сергей Васильев?
Сергей Васильев привлекает новизной, парадоксальностью мышления. Где же он этот инструмент нашел?
Буквица – это знаки
Иероглифы – это символы
Мышление опирается на язык
Язык опирается на грамматику, это идеальная форма языка, и материальную форму, это звуковая речь и письмо
У китайцев материальная часть фиксации мысли это иероглифы
А русский язык – флективный язык, который можно гнуть
Китайский язык, в связи с тем, что они думают иероглифами, гнуть мысли невозможно
А в русском языке можно гнуть мысль, в идеальной форме, в грамматике, через приставки, суффиксы, окончания.
Поэтому люди, говорящие и думающие на русском языке, способны к Парадоксу.
Парадокс это то, чего не было, это основа для воображения.
Сергей Васильев имеет преимущество перед китайцами, американцами и прочими европейцами в том, что способен думать на русском языке, видеть и оперировать парадоксами.
Поэтому так важно, чтобы на бывшей Украине и в остальной Европе элиты сами себе запретили русский язык. Это важно для того, чтобы они попали в то место и окрасили себя теми цветами, которых заслуживают за «цивилизационную миссию» в Африке и Америках, за уничтожение духа Шиллера. Немцы поневоле заново научились у русских мыслить в 40х, но британцы скоро их сделают таким же без парадоксальным плоским островом прямых извилин, каким являются сами. Надо запретить любые связи с русскими, телеграм и северный поток запретить! Слабоумие и порядочность в каждый европейский дом!
(Вступление по мотивам рассуждений Андрея Девятова «Меньше знаешь — крепче спишь» 08.11.2022)
Сергей Васильев, aftershock.news 11:43 - 9/Ноя/22
Дисбаланс, как источник парадокса.
Про дисбалансы можно написать целую книгу.
Про заложенную в человека природой необходимость уставать и отдыхать, получать и отдавать. Про нарушение балансов в этих процессах, неминуемо приводящих к разрушению личности и гибели организма. Про настойчиво внедряемый в обществе культ эрзац-усталости ("боже, как я устала от этих party") и эрзац-благотворительности (когда филантропия способна не уменьшать количество денег, а приносить прибыль).
Перейдя от частного к общему, можно легко доказать, что эти же дисбалансы в обществе, когда «на одного с сошкой — семеро с ложкой», гарантированно приводят к тем же результатам – к гибели государства и к гуманитарным катастрофам библейского масштаба (опыт Содома и Гоморры никого ничему не научил).
Но сегодня мы поговорим о парадоксах, ибо они являются признаками этих дисбалансов, родимыми пятнами и предвестниками скорых катаклизмов. Различать таковые в пестрой суете – уже немало, есть шанс вовремя отпрыгнуть.
Парадокс компетентности.
Усложнение машин и механизмов сопровождается массовым снижением компетентности и образованности среднестатистического обывателя. И это естественно. Разносторонне образованным специалистом управлять гораздо сложнее. С ним надо договариваться. Поэтому власть инстинктивно, но неуклонно уменьшает количество тех, с кем надо договариваться, за счет обыдливания максимально возможного количества обывателей, чтобы болото их жвачно-овощного существования демпфировало все попытки сломать сложившийся статус-кво.
Парадокс неудовлетворенности.
Реклама направлена на культивирование потребности, а потребность осознается, когда существует неудовлетворенность. Тотальная реклама создает тотальную неудовлетворенность, произрастающую в мозгах потребителя, по совместительству – избирателя. Как удовлетворить подстегиваемые тотальной рекламой желания (прошу прощения за тавтологию) тотально неудовлетворенного избирателя, – уму непостижимо.
Парадокс нелояльности.
Опустим проблему собственной тотальной нелояльности чиновников к населению. Нелояльность эта закономерно культивируется и поощряется вышестоящим начальством, не желающим делиться правом «милостиво повелевать» с каким-то там народом. Парадокс в другом. В обмен на свое презрительно-высокомерное отношение к «управляемой массе» руководители категорически требуют:
— инновационного мышления, инициативы, предприимчивости,
— абсолютной лояльности, дисциплинированности, стабильности.
Если учесть, что инновация – это изначально ересь, то есть нелояльность, а новаторы – люди, априори несогласные с текущим положением дел, то непонятно как при этом они же могут привнести лояльность и стабильность. Неудивительно, что у руководителей разъезжаются слова и дела, а исполнители от такого когнитивного диссонанса тихо сходят с ума, компенсируя собственной ленью кипучую разрушительную деятельность руководителей, мечущихся от "держать и не пускать" до "так и быть – делайте, но если что – я вас не знаю"...
Парадокс преданности и ответственности.
Торжество либеральной феерии, закатывающей под асфальт традиционную семью и все семейные ценности, одновременно с ними загоняет туда же традиционную преданность своему сеньору (начальнику, правителю, государству), и вырастающую из этой преданности жертвенность. После лихих атак на институт семьи, с применением тяжелой артиллерии ювенальной юстиции, однополых браков, назойливой пропаганды замены брака на «свободные отношения», жизни в свое удовольствие, без обязательств и без груза ответственности перед секс-партнером… очень забавно звучат призывы «отдать родине всего себя без остатка», или с остатком, или хотя бы заплатить налоги… Ага! Щас! Выберите что-то одно, господа властители! Или «жизнь в свое удовольствие», и тогда – хрен вам, а не социальная и гражданская ответственность населения, или восстановление авторитета семьи во всей ее патриархальной пасторальности, и тогда – хрен вам, а не «гламур форевер» и уик-энды на Бали с финалистками конкурса "Мисс Целомудрие"...
Парадокс? Нет. Правильнее — трагедия среднего класса.
Не переставая вопить про средний класс, как про опору государства, политическая элита просто свернула ему шею. Изначальный средний класс – собственники средств производства, производящие прибавочную стоимость, но не эксплуатирующие наемный труд – в странах "золотого миллиарда" старательно вырезан под корень, и сегодня так называют высокооплачиваемых наемных работников, а это уже, как говорят в Одессе, две большие разницы.
Собственник, работающий «на земле», создающий своими руками прибавочную стоимость, – это человек в большей или меньшей степени независимый, и действительно способный быть опорой, становым хребтом государства по одной простой причине. Ему есть что терять и что защищать. Источник доходов привязывает его к месту на карте и заставляет за это место нести ответственность, а если надо – и умирать. Именно этот средний класс сейчас практически повсеместно прекратил свое существование.
Пришедший на его место наемник, продающий свой труд, даже если этот труд хорошо оплачивается, никакой опорой никому быть не может, потому что терять ему, как и пролетариату, нечего, и привязки к месту на глобусе у него — никакой. Он, как и классический пролетариат Маркса, не имеет Отечества. Поэтому при любой неблагоприятной ситуации новый средний класс просто укладывает чемодан и перемещается туда, где лучше кормят, превращаясь в класс глобальных кочевников. А кочевники никогда и нигде не были опорой государства, но всегда были его первыми разрушителями. Вглядитесь в лица "героев Верхнего Ларса", если не верите мне на слово...
Парадокс конфискационной экономики.
Он связан с необходимостью кормить растущее в геометрической прогрессии прожорливое стадо иждивенцев, многие из которых являются профессиональными и потомственными.
Для прокормки этой горластой толпы государству приходится обирать и разорять уменьшающуюся, как шагреневая кожа, прослойку производителей и перемещать их, обобранных и разоренных, на «социалку», снижая количество производящих и увеличивая число потребляющих.
Из этого штопора можно выйти, заставив иждивенцев производить (а зачем им эта головная боль, когда их и так неплохо кормят?) или утилизируя лишние рты, либо снижая уровень потребления через глобальные катаклизмы.
Собственно, этот процесс и запущен в настоящее время коллективным Западом. Целевая утилизация укронаселения, лишенного средств к существованию, так увлекла западных правителей своей простотой, эффективностью и прикладным характером, что они уже нацелились на внедрение этого "прогрессивного" опыта в Старом Свете, а далее – везде.
Парадокс неполживости.
Тут вообще все ясно и поэтому гнусно. Так незабвенно и безоглядно лгать, как лгут политики, постесняются даже черти. При этом они же требуют от народа абсолютной и всеобъемлющей честности. Это, простите, как? Хотя, что я спрашиваю. Даже если ответят «как», все равно солгут, потому что та же коррупция – не конверт в потной ладошке клерка, а ложь депутата своим избирателям, приравниваемая к норме и именуемая политтехнологией.
Профессиональные лгунишки не только цветут, но и публично ржут над теми, кто пытался работать честно, а засим был ими разорен и репрессирован, как нелояльный. Ведь сказать вруну, что он врёт – это так "не комильфо", не верноподданно, а посему – чревато. Круговая порука лгунишек, наделенных властью, в любой момент может репрессировать обличителя, обвинив его в том, чем грешит сам лгун, и величаво удалиться в свою «песочницу», стоимость которой превышает тысячелетний оклад их безупречной службы прогрессу, свободе и демократии…
Сергей Васильев
|