|
Одна страница
|
 Мой муж во время ВОВ был взят в плен, откуда трижды бежал. Два раза его ловили, избивали до полусмерти, но он убежал в третий раз и на этот раз удачно. Потом с боями прошёл до Берлина, а 9 мая его расстреляли власовцы вместе со всеми его товарищами. Он чудом выжил, почти год, находясь в госпиталях. Для мужа слова «немцы» не было, было лишь слово «фашисты». Как-то так получилось, что он долгое время не знал, что моя бабушка немка по национальности.
|
|
|
|
|
|
 Хованская кладбищенская история поначалу даже показалась мне симпатичной. В изложении разных газет и сайтов это выглядело как стычка этнических банд, со стрельбой и трупами. От этого веяло вольным духом 90-х, когда сообщения о схватке каких-нибудь «лозанских» с какими-нибудь «солнцевскими» на какой-нибудь Таганке были рядовым делом. Вроде бы и теперь все было как тогда: автоматные очереди, горящие машины, случайные жертвы и полицейские, приехавшие к шапочному разбору.
|
|
|
|
|
|
 В СССР пользовалась большой популярностью песенка на слова Михаила Ножкина со знаменитым припевом: «А на кладбище все спокойненько». Несмотря на частое упоминание погоста, песня оптимистична и жизнеутверждающа. Особую прелесть ей придает ироничное отношение автора к обывателям, ожидающим от жизни бесконфликтности, вечного покоя и блаженства. Итальянский поэт, философ-пессимист Джакомо Леопарди зовет своим стихом именно к этому. Он пишет: Одна ты вечна в этом мире от века О, Смерть, все живое приходит к тебе.
|
|
|
|
|
 Максим Мирошниченко родился в Ясиноватой двадцать четыре года назад. Еще неделя бы – было бы с той даты двадцать пять. Он ждал. Мать ждала. Друзья ждали. Разведгруппа вышла на боевое задание и в результате полученного осколочного ранения у границы родной Ясиноватой Максим погиб. Для украинской армии, которая по нему стреляла, был Максим преступником и врагом. А для родной Ясиноватой героем и защитником. Так должно было быть. А опять не получилось.
|
|
|
|
| |
| |
Одна страница
|
| |
|
|
